Принес и белые розы — вроде бы, они понравились Поле.
Вот только что сказать, не знал. Стоял на пороге палаты и молча наблюдал за девушкой.
Она сидела на кровати и читала женский журнал. Точнее, пыталась — глаза ее то и дело пробегали по одной строчке, но суть прочитанного ускользала, словно песок сквозь пальцы. Какие тут модные стрижки и макияж, когда будущее висит на волоске. Твое и твоего ребенка.
Поля перелистнула страницу, но в этот момент каким-то шестым чувством заметила, что за ней наблюдают. Обернулась и вскрикнула, будто увидела призрака.
— Не пугайся, это всего лишь я, — сообщил Роман. Инстинктивно повернулся той стороной лица, на которой не было шрама.
Но Поля не замечала этого недостатка. Смотрела на Романа, как на судью, и ждала справедливого приговора. Хотела что-то сказать, но пересохшее горло помешало.
— Как самочувствие? — Роман проявил вежливость. — За тобой хорошо ухаживают?
Поля кивнула и выдавила улыбку. Сам ведь оплатил одноместную палату. Наверняка еще и врачам денег сунул, иначе стали бы с ней носиться, как с хрустальной вазой. Даже пол в палате второй раз за сутки вымыли.
— Ну и славно, — заметил Роман.
Неловко взял Полю за руку. В его большой ладони ее пальчики казались лапкой маленькой птички. Такие же тоненькие, хрупкие.
Поля не отняла руки, хотя и была в замешательстве. Как начать разговор? С чего?
— Мне очень жаль, — хрипло произнесла она.
Прижала свободную ладонь к горлу, точно запрещая себе говорить дальше. Потупила взгляд.
— О чем именно ты сожалеешь? — уточнил Роман. — О ребенке? О том, что связалась с Денисом? Или о том, что его нет рядом?..
Полина замотала головой, точно выбрасывая из нее саму возможность мыслить в подобном ключе. Нет, она жалела вовсе не о ребенке. И тем более не хотела, чтобы Денис находился рядом. Лучше никакого отца, чем такой мерзавец и предатель.
Весь день Поля размышляла о другом: вот бы Роман стал отцом ее ребенка…
— Мне очень жаль, — повторила она, — что я не рассказала вам всю правду. Знаю, так было бы правильно. Честно.
Роман шумно вздохнул и кивнул. В глубине души он прекрасно понимал, что толкнуло Полю на ложь. Не желание обелить себя, не природная лживость. А инстинкт самосохранения. Говорят, у матерей он особенно силен.
Выжить любой ценой, спасти потомство — вот что, наверное, вложено в женщину самой природой. А отец должен обеспечить и защитить. Так рассуждал Роман.
И к собственному удивлению отметил, что совершенно не злится на Полину. Скорее на себя самого.
— Мне тоже жаль, — произнес он упавшим голосом. — Жаль, что я не заслужил твоего доверия. По крайней мере, настолько, чтобы услышать все подробности.