Аполлон сложил руки на груди. Его гнев сменился холодным равнодушием, близким к презрению.
— Не трудись, — голос бога был холоден, как сталь. — Именем Зевса за свое преступление ты лишаешься магии и права именоваться богиней Олимпа. До того как главный судья вынесет вам приговор, ты и твой любовник будете заключены под арест в стенах школы Вдохновения.
— Ты все неверно понял! — принялась оправдываться Эрато. — Сирены меня вынудили, они…
Слушать ее нелепости Пол не собирался. Взмах руки — и Эрато лишилась голоса.
— Расскажешь об этом Зевсу, — сообщил бог. — На суде. Ты всегда хотела выделяться среди муз, пыталась стать главной. Но выбирала не те способы. Я жалею о том, что был твоим наставником и любовником, принимал корысть за искренность. Но теперь у меня есть с чем сравнивать — ты никогда не была настоящей музой.
Эрато дернулась, точно ее ударило током. Широко распахнула глаза, разъяренная замечанием.
— Пусть скажет, что сделала с Энн? — выкрикнула Настя, становясь рядом с Полом.
— Она на острове у сирен, — ответил Зен вместо Эрато.
Если его сообщница еще пыталась сопротивляться, то эрос смирился с поражением. Сник под взглядами бывших товарищей и муз.
— Как ты мог! — покачал головой Кайл.
— Я люблю ее, — уныло сообщил Зен, глядя на Эрато. — И пойду за ней куда угодно.
Аполлон посмотрел на него с сочувствием и попытался воззвать к рассудку эроса:
— Тебя использовали, как прежде меня. Она никого не любит и не ценит, кроме себя самой.
— У всех нас есть недостатки, — не сдался Зен. — Но я все еще верю, что в глубине души она честная и порядочная.
— Где-то очень, очень глубоко, — буркнула себе под нос Габи.
Пол не стал спорить с влюбленным по уши эросом. Лишь сообщил о дальнейших планах:
— В любом случае ты тоже отправишься на суд Зевса. Мне же остается тебя только пожалеть. Любить такую самовлюбленную стерву — худшее из всех возможных наказаний.
— Его лучше тоже укрыть в школе Вдохновения, — попросил Кайл за бывшего одноклассника. — Если Афродита узнает о его предательстве — разорвет в клочья.
— Согласен, — объявил Пол. — Возвращаемся. Одно дело сделано. Осталось вернуть школе перья, а смертным творцам — их муз и вдохновение.
— Я против самопожертвования!
Сафо пришла в ярость, узнав, что ее подопечные решили пожертвовать телами ради возвращения артефакта. Такой разгневанной и в тоже время расстроенной ее не видели ни старшие музы, ни директор, ни ученицы. Казалось, будто она окончательно утратила вдохновение и перестала верить в добро.
Кабинет директора погрузился в напряженную тишину. В воздухе витали тревога и некая обреченность.