Первым как бы почувствовал эту досаду Егор Матвеевич Закимовский. Вошел чистенький, выбритый, наодеколоненный и, сдерживая веселые смешинки в зеленых глазах, торжественно протянул руку:
— С благополучным прибытием вас, дорогой товарищ капитан! С высоким, можно сказать, назначением, Алексей Александрович! Прошу принять мои наинижайшие заверения в глубочайшей преданности вашему высоко сияющему сиятельству!
— Иди к чертям, — оттолкнул его Маркевич. — Слова-то какие придумал…
— А иначе в этой каюте не полагается. Тут, брат, все Ведерниковым насквозь провоняло, вот и пропитываюсь его воздухом, в подхалимы готовлюсь. — Золотце глубоко втянул в себя воздух через нос и изобразил на лице величайшее удивление: — А ведь не пахнет, не воняет! Леша, неужели успел вытравить?
Алексей не ответил, лишь улыбнулся его шутке. А Закимовский, мотнув головой на дверь, хитровато подмигнул:
— Чуешь? Стармех на огонек топает. Вот что значит чистый воздух!
Симаков прошел к дивану, вытащил носовой платок и принялся протирать стекла очков. Золотце пристроился рядом с ним.
— Не спишь, Никанорыч?
— А ты?
— Пари держу, что и Сенька сейчас припрется. На что спорим?
— Какой спор? Вон же он, слышишь?
Лагутин тоже вошел без стука, не вынимая левую руку из кармана брюк, чтобы не заметили, как подозрительно оттопыривается тот. Но Симаков уже успел надеть очки, усмехнулся, шевельну щеточкой белых усов.
— Доставай, чего там. С него, — он кивнул в сторону Маркевича, — как с церковной крысы, а без привального не обойтись.
Алексей и сам не прочь выпить рюмку водки, не возражал. Мысленно упрекнул себя, что не догадался днем хоть на базаре раздобыть поллитровку. А Семен уже вытащил бутылку, одним ударом ладони вшиб пробку и, налив полстакана подал ему.
— Давай, Леша, тебе начинать.
— Нет, лучше по старшинству. Матвеич, тебе первому.
Закимовский встал, поднял стакан, крякнул:
— Чтобы плавалось только по курсу!
И залпом опрокинул его.
— Какова? — подался к нему Лагутин. — Берет?
В одномгновение в глазах у Закимовского промелькнули удивление, злость, наконец такая веселая догадка, что он даже потупился, боясь выдать ее, прикрыл ладонью рот.
— Фф-у! Что ж ты не предупредил, чертяка? Спирт, чистый ректификат!
— Ого! — обрадовался Семен, наливая старшему механику. — А я и сам не знал. Понимаешь, недели две назад на толкучке перехватил у какого-то чудака. Он, гад, восемьсот целковых за нее просил, так я ему вместо денег малоношеные брюки предложил, все равно коротки мне. Надо ж было Алешку по всем правилам встретить, вот и взял. Дуй, Никанорыч, остынет!