— Мне виднее, когда спать, когда бодрствовать.
— «Мне», «я», «мое», «касается только меня…»
— Хотя бы и так. Дальше что?
— А дальше вот что, товарищ капитан, — и голос Григория Никаноровича стал резким, официальным. — Придем в Мурманск, я сразу открытое партийное собрании созову. Прошу вас подготовить подробную информацию о работе экипажа. О каждом человеке, обо всей нашей работе. Мне кажется — нет, всем коммунистам кажется, что настало время всерьез поговорить об этом!
И ушел, так хлопнув дверью в жилой коридор, что Алексей почти ощутил, насколько разозлен парторг. Подумал, ожесточаясь сам: «Даст он мне жизни, пропесочит. Все шишки на меня посыплются. Ну что ж, и я молчать не буду, хватит!»
В Мурманске, как и положено по приходе в порт, Маркевич прежде всего отправился в морское агентство — узнать о предстоящем рейсе, о характере назначенного для судна груза.
Там его долго задерживать не стали: в прифронтовом городе все делалось быстро и по-военному четко.
Морской агент, человек в годах, приземистый, грузный, с отекшим от переутомления лицом, встретил Алексея так, словно только вчера расстался ним.
— Ты, брат, постарайся не задерживаться у нас, — не приказал, а попросил он, забыв назвать свою фамилию. — Бомбят, сволочи, до умопомрачения. Каждый день по нескольку налетов. Грузитесь авралом и марш в Архангельск, от греха подальше. Как бы не потопили ненароком.
— Кочегар у меня… начал Маркевич.
— Знаю, знаю, — морагент замахал руками. — Прислали тебе замену, из Архангельска. Постой, как его? Запамятовал… Ну, да он сам сегодня явится. У тебя все? Иди, браток, недосуг мне. Пока!
Алексей шагал по каменистой улице к порту и с теплым чувством признательности думал о морагенте. Вот ведь — измотан донельзя, издерган постоянными бомбежками, и со здоровьем, судя по отечности на лице, у него далеко не блестяще, а сколько спокойствия у человека…
— Товарищ Маркевич? Здравия желаю! — нарушил мысли чей-то голос.
Алексей вскинул глаза.
— Витюк!
Трудно было узнать бывшего третьего штурмана с «Володарского» Виктора Виноградова в этом подтянутом, стройном, удивительно ладно скроенном капитан-лейтенанте. Пожалуй, и не узнал бы, если б не бархатные библейские глаза, с выражением веселого изумления глядящие сейчас на Алексея.
— Витюк… — повторил Алексей. — А мне о тебе недавно Миша Домашнев говорил. И Ушеренко…
— В самом деле? Ты, значит, и у нас побывал?
— Да.
— Вот и встретились… Сколько же лет мы не виделись с тобой? Кажется, с тридцать третьего, когда я ваш «Челюскин» провожал? Подумать только — десять лет?