— Ответила, что все рассказала, что помнила — как было, а потом расплакалась, ну я и не стал дальше выспрашивать.
Тут наш разговор окончился, потому что вернулась Агаша, ведя Лизу под локоток. Лиза успокоилась, даже улыбнулась мне. Мы поговорили о том о сем, о погоде и прочих ничего не значащих мелочах. Потом дед с Лизой уехали.
Значит, ротмистр допросил Лизу до встречи со мной, чтобы я не мог на нее повлиять. Что же, понятно, я бы тоже так поступил, будь я жандарм. Это, конечно, неэтично допрашивать не совсем здорового человека, пусть психиатр и признал его трижды дееспособным. Но, ротмистр действует как машина, хорошая, впрочем, машина, в чем я успел убедиться. Человеческих чувств к подозреваемым у него, видимо, нет, а как тогда этот робот ведет себя с подследственными? Бр — р—р, даже представлять не хочется.
[1][1] Кареты скорой помощи в Москве появятся через 10 лет. Пострадавших привозила полиция или соседи, кто первый успеет, и везли, куда ближе.
[2] Мамеринец — балка, лежащая на стене, в которую упираются стропила
[3] Красную икру в это время специально рекламировали как закуску к пиву, на дворянском и купеческом столе была зернистая черная по 3,3–4 р за фунт, купцы 3 гильдии и мещане ели паюсную или ястычную, в 2 раза дешевле.
[4] В штатской одежде
[5] Ученые, основатели учения об антисептике — борьбе с микробами в окружающей среде, в отличие от асептики — предупреждения заражения этими микробами.
Глава 16. Многое выясняется, но приходят другие проблемы
Подумай про черта — он тут как тут. На следующий день появился ротмистр. Сделал мне комплимент, что я бодро выгляжу и иду на поправку.
— Благодарю вас, Сергей Семенович, — ответил я. — Мне многие так говорят.
— Александр Павлович, я слышал, к вам тетушка приезжала, — сказал ротмистр. — Как вы находите ее состояние?
— Елизавета Ивановна, конечно, выглядит неважно, но ум у нее ясный. — Я насторожился, жандарм ловит меня на том, не признаю ли я Лизу душевнобольной и не начну ли ее оговаривать.
— Я тоже считаю, что она вполне дееспособна и сохранила ясный ум и память. Она вам что — нибудь рассказала из обстоятельств той злосчастной ночи?
— Нет, я и Иван Петрович не стали бередить свежие раны, мы просто поговорили о всяких незначащих вещах, о погоде, и она с дедом уехали. — Я обратил внимание, что ротмистр ничего не записывает за мной, что же, это хороший знак. Или просто отвлекает внимание, чтобы задать главный вопрос.
— Скажите Александр Павлович, а Генрих фон Циммер был доволен работой у вас? Вы с ним никогда не ссорились?