– Не думаю, что вообще захочу их продать, – возразил я. – В любом случае я не буду обсуждать цену ниже десяти долларов за акцию.
– Ни за что, – ответил Билл, как я и предвидел. Разговор был окончен. Как оказалось, консерватизм Билла оказался мне на руку. Если бы он согласился на цену, близкую к моему предложению, я бы продал акции раньше времени.
18 февраля 1983 года моя отставка была официально принята. Я сохранил место в правлении и стал голосующим вице-председателем – в знак признания моего вклада и в надежде, что я еще принесу пользу компании, которую помогал создавать.
Когда наступила ремиссия моей болезни, я не знал, что делать дальше; я знал только, что хочу наслаждаться жизнью. Я буквально застывал на месте, глядя на цветы или на небо, смаковал минуты, которые проводил с семьей и друзьями. Хотя мои акции Microsoft еще не стали ликвидными, я не испытывал недостатка в средствах. У меня был хороший дом и достаточно денег в банке, чтобы оплачивать счета и путешествовать.
Весной я отправился на Гавайи с Марком Макдональдом и Риком Уэйландом. Мальчишкой я с напряжением следил за подводными приключениями Шона Коннери в фильмах о Джеймсе Бонде, вроде «Шаровой молнии». Узнав, что в нашем отеле есть бассейн, где можно тренироваться с аквалангом, я немедленно ухватился за такую возможность. На следующий день я плавал у берега в окружении блестящих рыб, и я был очарован. Дайвинг перенес меня в мир с иными свойствами – наверное, то же самое ощущают астронавты. Два года спустя я стал сертифицированным дайвером и с тех пор нырял по всему миру, – от Галапагосских островов до Красного моря. Это моя замечательная отдушина.
Едва вернувшись домой, я снова отправился в путь, на сей раз в Анадарко, вместе с отцом, который решил съездить туда напоследок. Мы повидали моего дядю Луиса, который устроил нам классическое барбекю, а потом повез в свой магазин одежды, где я его разочаровал, выбрав обычные ботинки, а не из кожи змеи или аллигатора. Мы возвращались в Сиэтл с отцом, и он в дороге вдруг начал говорить о том, о чем не упоминал никогда: о Второй мировой, где участвовал во второй волне десанта в Нормандии.
– Иногда бывало жарко, – сказал отец. Он рассказывал о немецких бомбах-снарядах, дождем сыпавшихся на головы, пока они в Англии ждали переправы через Ла-Манш. В определенный момент отсечной клапан давал этим предшественникам крылатых ракет команду на снижение. Услышав, что гул над головами умолк, солдаты залезали под карточные столы – другого укрытия не было.
Отец в машине сказал мне еще одно, прежде чем погрузиться в обычное молчание: