Отчаянное положение крестоносцев Июнь 1098 г
«Деяния франков»
Гильом де Гранмениль, его брат Альбрик, Гвидо Труссо, Ламберт Бедняк – все они, объятые страхом после вчерашней битвы, которая длилась вплоть до вечера, ночью тайно бежали через стену, впопыхах удирая к морю так, что до костей ранили себе руки и ноги. Многие другие, кого я не знаю, бежали вместе с ними. Придя к кораблям, которые были в гавани Святого Симеона, они сказали морякам: «Несчастные, зачем вы здесь стоите? Все наши люди погибли, и мы едва избежали смерти, остальные же осаждены в городе со всех сторон войском турок». Моряки, услышав такое, были ошеломлены, а затем, объятые страхом, побежали к судам и ушли в море. Тогда неожиданно явились турки и убили тех, кого нашли, а суда, которые остались в русле реки, разграбили и сожгли. Мы, оставшись в городе и будучи не в состоянии выдерживать натиск турок, укрепили стену между нами и ними, где несли стражу день и ночь. Наше положение было настолько тяжелым, что мы были принуждены питаться мясом наших лошадей и ослов.
Тем временем турки, которые были наверху в цитадели, начали нас теснить с такой силой, что однажды окружили трех наших воинов в башне, которая была перед цитаделью. Язычники выступили и устремились на них с такой яростью, что те не были в состоянии сдержать их натиск. Двое из воинов вышли из башни ранеными, а третий весь день мужественно защищался там от натиска турок с таким искусством, что в тот самый день убил двух турок на подступах к башне. Три копья сломались в его руках в тот день, но враг встретил свою смерть. Имя ему было Гуго Бешеный из войска Готфрида с Чесоточной горы. Достопочтенный муж Боэмунд увидел, что никоим образом не может собрать народ на штурм цитадели. Запершись в домах, одни страшились голода, другие турок. Боэмунд чрезвычайно разгневался и приказал немедленно пустить огонь по городу с той стороны, где был дворец Яги-Сиана. Видя это, те, кто были в городе, оставив дома и свое имущество, бежали: одни к цитадели, другие к воротам, которые держал граф Сен-Жильский, третьи – к воротам, которые держал герцог Готфрид, каждый к своим.
Тут неожиданно поднялась такая буря, что никто не мог найти правильную дорогу. Боэмунд, муж мудрый, сильно опечалился, боясь за церковь Святого Петра и Святой Марии, а также за другие церкви. Буря бушевала с трех часов до полуночи, и сгорело почти две тысячи домов и церквей. К полуночи бушевавший огонь угас. Турки, занимавшие цитадель, бились с нами внутри города днем и ночью, и нас разделяло только оружие. Наши видели, что не смогут долго это выдерживать, ведь те, у кого был хлеб, не имели времени его съесть, а те, у кого была вода, не имели времени ее пить. И они соорудили стену между собой и турками из камня, а также построили осадную башню и машины, чтобы быть в безопасности. Часть турок осталась в цитадели, продолжая бой с нами, другая расположилась лагерем неподалеку от цитадели в одной долине. Когда наступила ночь, явился небесный огонь с запада и, приблизившись, упал на войско турок. Этим были поражены и наши, и турки. С наступлением утра потрясенные турки, все одинаково страшась огня, бежали к воротам, которые держал Боэмунд, где и расположились. Те из них, кто оставались в цитадели, вели бой с нашими воинами день и ночь. Они стреляли в наших из луков, убив и ранив многих. Отряды турок осадили город со всех сторон, и потому никто из наших воинов не решался войти или выйти из города, кроме как тайно ночью. Так они осаждали и теснили нас, и было их несчетное множество. Эти нечестивцы и Божьи враги держали нас запертыми в Антиохии, так что многие из наших умерли от голода. Ведь даже маленький хлебец продавался за один безант. О вине я и не говорю. Ели и продавали мясо лошадей и ослов. Курица продавалась за 15 солидов, яйцо – за 2 солида, один орех – за денарий. Все было очень дорого. Кипятили и ели листья смоковницы, виноградной лозы, чертополоха и различных деревьев. Такой сильный был голод. Другие брали сухие шкуры лошадей, верблюдов, ослов, а также быков и буйволов, отваривали и ели. Эти и подобные им ужасы и беды, которые я не в силах описать, мы претерпели во имя Христа и ради свободного пути ко Святому Гробу. Эти мучения и голод терзали нас на протяжении 26 дней.