Юрасов и Татаринцев поздоровались с ними. Черный, как цыган, бригадир шестой бригады Окунев предложил:
— Чайку хотите?
— Чаем потом напоишь. Рассказывай, как дела с севом. Сколько сегодня успели засеять?
— Строгий у нас председатель, — шутливо заметил Окунев. — Если плохо работаем, и чай пить с нами не будет.
Дела у Окунева шли хорошо, и он подробно стал рассказывать Юрасову, как они работали в эти дни.
— В пять дней мы сев кончим, — говорил Окунев, — хотелось раньше отсеяться, да не знаем — выйдет ли? Дождь этот не во-время, планы наши спутал. Ему денька через три пойти. Такое еще дело, Юрасов. В соседнем районе все больше лютесценс начинают сеять. Стойкая пшеница, засухи не боится. Да что тебе рассказывать — слышал. Нам бы тоже попробовать. Гектаров пять засеять — выйдет?
— Теперь опыты проводить некогда. Раньше надо было подумать. Отложим до будущего года.
— Жалко год терять.
Татаринцев прислушивался к этому разговору. Он подумал, что Юрасов поступает неправильно — сев в разгаре и еще есть время, чтобы посеять новую пшеницу. Да и ничего не случится, если они эти пять гектаров засеют попозже. Он хотел вмешаться в разговор, но передумал.
Доктор вышел на крыльцо и долго стоял, любуясь быстрой рекой.
«Им не нужны мои советы, — думал доктор. — Быстро идут вперед. Разве можно было пять лет назад подумать, что Юрасов будет руководить таким большим хозяйством, что все они так быстро научатся хозяйничать? Было время, сев продолжался больше месяца, а теперь — хватает и пяти дней. А ведь засевают в три раза больше. И мне ли давать советы? Юрасову лучше видно, что сейчас важнее: посеять новую пшеницу или в срок кончить сев».
Но смутное чувство недовольства собой беспокоило доктора. Ему казалось, что Юрасов иногда проявляет излишнюю самоуверенность в колхозных делах и, занятый собственными мыслями о хозяйстве, не замечает интересных предложений колхозников и, как сегодня, отбрасывает их. А он из какой-то ложной деликатности не позволяет себе вмешаться, поправить Юрасова.
Дверь избы отворилась, и бригадир сказал:
— Пожалуйте кушать, доктор.
Юрасов уже сидел за столом. Посредине стола стояли две большие алюминиевые чашки, полные до краев пшенной кашей.
— Это слону на завтрак, — пошутил доктор.
— Кушайте. Больше ничего нет. К обеду нашему вы опоздали.
Юрасов быстро съел кашу, выпил стакан чаю и поднялся.
— Подите сюда, Юрасов, — позвал доктор. — Вы зачем меня по станам повезли? Показать, что почти ничего не сделали? Зачем же я тратил два дня на план оборудования станов, проводил курсы поварих? Ведь у вас везде пшеном кормят, поварих вы на другие работы послали. Обеденной посуды на станах не хватает, умывальников нет, грязно.