А колонки цифр все росли и росли, и уже Наташа начинала понимать всю нереальность предложения Мельникова. Выходило, что понадобится для опор уложить около восьми вагонов шпал.
— Вы мне весь цех дровами завалите, — съязвил Леонид Сергеевич, но на него не обратили внимания.
Длинные тонкие пальцы Наташи, с ногтями, окрашенными светлым лаком, торопливо двигались по бумаге, выписывая цифры. Мельников напряженно, не мигая, перестав улыбаться и оглядываться на своего начальника цеха, следил за колонками цифр. Бориса Николаевича, казалось, больше интересовали руки Наташи, чем то, что они делали. Он смотрел спокойно и почти равнодушно на цифры. Подошел и Леонид Сергеевич, заглянул через плечо Соболева и презрительно хмыкнул.
— Ясно, — спокойно подвел итог Соболев. — Спасибо, Наташа. Ничего не выходит.
— А может, как по-другому? — с надеждой спросил Мельников.
— По-другому надо поставить еще кран на семьдесят тонн, — ответил Леонид Сергеевич.
— Ты, действительно, очень устал, — впервые за весь вечер не сдержался Соболев. — А если металлические стойки с упорами? Знаете, такие, как на стадионах для прыжков в высоту. Это лучше шпал. Как, Мельников? А?
Соболев стал быстро набрасывать рисунок. Наташа, следя за рукой Бориса Николаевича, впервые заметила, что один палец в суставе не разгибается, и эта маленькая беспомощность руки вдруг почему-то тронула ее сердце.
— Стойки? — быстро спросил Леонид Сергеевич и закурил новую папиросу, прикурив ее от своей же. — Вот это ценное дополнение. Подожди-ка, Борис Николаевич, я сам, — произнес он решительно, подходя и забирая у конструктора карандаш. — Стойки, стойки… Значит, мы имеем сто двадцать тонн… Просто, как в учебнике…
Борис Николаевич отошел к окну, присел на подоконник и закурил. Встретившись глазами с Наташей, он улыбнулся ей, кивнул в сторону Леонида Сергеевича, как бы приглашая полюбоваться на то, как тот весь преобразился.
— Выйдут стойки! — с торжеством воскликнул Леонид Сергеевич, отбрасывая карандаш с такой силой, что он покатился по столу и упал на пол.
— Сержант не растерялся, — весело сказал Борис Николаевич и звучно рассмеялся.
Леонид Сергеевич откинул свисающую прядь волос и с удовлетворением сказал:
— А ты, Мельников, говорил — облако ловить.
— Да ведь это вы говорили.
— Разве? — искренно удивился Леонид Сергеевич. — Ну, а уж директору ты звонить советовал?
— Не отрицаю.
Наташа заметила, что Леонид Сергеевич все время приписывает Мельникову те чувства, которые сам переживает. Ей очень нравились отношения Леонида Сергеевича и Мельникова, дружественно-поощрительные, словно они все время, играя, проверяли друг друга. И Борис Николаевич был у них своим человеком. Они могли и поссориться, но остаться друзьями. Наташа была довольна, что в этот вечер она оказалась дома.