И вот на тебе. Появился, и сердце, словно предатель, опять стучит неровно. И руки дрожат. И дышится с трудом. С обидою.
Пашка, в общем, неплохой парень: внимательный, заботливый. Только очень уж ему хотелось славы и высот. Мы с ним были красивой парой, так все говорили. Он – высокий, с прямым и властным взглядом. Я – ослепительно рыжая, яркая. Лучшие студенты на курсе. Блестящие перспективы.
И вот «всплыл» мой старый, всеми забытый, ничем более не подтвержденный диагноз.
И всё в один миг рухнуло.
Я попала в «серые» списки. О серьезной работе, карьере можно было забыть.
Господи, у меня до сих пор мурашки по коже, как вспомню то время…
Пашка, кстати, держался. Доказывал. Убеждал. Поддерживал. Однажды пришел ко мне с огромным букетом сирени, глаза горят, щеки пунцовые.
– Лидка, – говорит, – выходи за меня!
А потом с ним переговорил его научный руководитель, и еще завкафедры… И Пашка сник.
Помните, у Есенина?
…Лицом к лицу,
Лица не увидать,
Большое видится на расстоянии…
Пашка тоже стремился «за новой жизнью, новой славой».
Я так и не смогла сказать своим, что случилось. Сказала: «Решили расстаться». А что, зачем и почему – не смогла.
И все эти годы старалась вычеркнуть из своей памяти эту историю.
* * *
Я встала ночью, когда окончательно стихли все шаги в доме. Осторожно спустилась на первый этаж. Устроилась на веранде, укутавшись в большой мамин платок.
Где-то тоскливо пел сверчок.
Скрипнула дверь, и на пороге появилась Женька, заспанная и всклокоченная. Присела рядом.
– Лид, мы все поняли только одно: что мы ничего не поняли, – я закрыла глаза. – И что не всё знаем, тоже поняли. И лезть к тебе не будем с вопросами. Не прячься от нас, хорошо?
Она порывисто обняла меня и проскользнула в дом.
А я подумала: может, оно всё к лучшему? Может, мама права? «За плечами, не должно оставаться незавершенных дел», – так, кажется? Может, действительно всё должно «перегореть в пепел»? Никто не говорил, что лекарство должно быть сладким, а исцеление – мгновенным и безболезненным. Может, что-то должно произойти, чтобы сердце томно не сжималось от его прикосновений? Чтобы голос не дрожал?
Я резко встала. Прошлась по веранде, словно взвешивая свои силы.
Снова села. Мысли кружились в вальсе. А в голове начал созревать план.
* * *
К вечеру опять начал моросить дождь.
Наташка с Женькой азартно разгадывали кроссворд. Отец, лениво подремывая, читал книжку, иногда вздрагивая от резкого хохота девчонок. Мама убежала «ловить» тесто, так как сегодня очень захотела покормить нас пирожками с картошкой.
Я, собственно, эту картошку и чистила, когда у ворот зашуршал гравий. Женька насторожилась и посмотрела на меня. А через мгновение во двор заглянуло улыбающееся лицо моего вчерашнего знакомого: