Медлительные солнышки совсем не торопились покидать небосвод, видимо, хотели подольше украсить мое общество, но все-таки им пришлось уйти на покой: суровый горизонт магнитом тянул их все быстрее. В наступившей темноте стало как-то не по себе: я что-то ощущала, но не понимала – что.
А когда поняла, было уже поздно: знакомые уже синие искры ищеек опоясывали мое тело со всех сторон, не давая ни малейшей возможности шелохнуться.
– Ну вот, – проворчала я, пытаясь освободиться. – Снова – здорово!
Когда узы надежно стягивали все мое тело, в комнате появился знакомый с моим искусством анах. Бросив на меня взгляд, полный опасения, он огляделся. Увидев, во что я превратила чистейшее некогда помещение, он негодующе покачал головой. Растерянно рассмотрел мои художества на стекле и пощупал ногой застывшие кляксы вчерашнего ужина.
– Ты объявила голодовку? – с печалью в голосе спросил анах.
Я внимательней пригляделась к магу: худощавый, невысокий, с коротко остриженными черными волосами: я впервые видела анаха с такой революционной прической. Он отнесся ко мне почти с сочувствием, хоть и старался держаться подальше.
– Не дождетесь, – невольно улыбнулась я. – Мне нужна просто чистая вода. И все…
– Но, – покачал головой анах, – ты лишена силы, значит, питать они тебя не могут. И поэтому нужно есть часто, как камы…
– Хм, – задумалась я: а ведь он прав, но голода я все равно почему-то не ощущала. Видимо, убедив организм в ненужности постоянного поглощения разнообразных продуктов, выключила ставший бесполезным процесс. – Тогда пусть будет голодовка.
Правильно: главное из всего извлечь выгоду. Заталкивать в себя пищу насильно я не намерена, хватило моему организму и сторонних измывательств. А вот объявив голодовку, возможно, сдвину свое дело с мертвой точки. Ибо очень не улыбалось сидеть здесь, словно муха под банкой, и ждать неизвестно чего.
– А почему? – с какой-то детской наивностью спросил молодой анах.
– Мне скучно, – пожаловалась я. – Даже поговорить не с кем… было. Да и с тобой не очень-то разговор клеится: в скрученном состоянии хорошего общения не получится…
Анах кивнул и исчез… вслед за ним в небытие медленно потянулись ярко-синие искры, сковывающие мое тело. Но свобода движений не принесла облегчения: я тоскливо наблюдала за звездами до тех пор, пока веки не смежил удушливый сон.
Открыв глаза, вместо грязного черного ковра я увидела яркие зеленые простыни. Это все еще сон, подумала и снова закрыла очи. Но тут услышала веселые женские голоса и встрепенулась. Подскочив, уставилась на новую обстановку: узкая неширокая комната была обставлена почти по-земному. Широкие окна обрамляли веселые занавески; вместо одного огромного ковра однотонной расцветки на полу растянулись половики с разнообразными узорами. Широкая кровать, на которой я лежала, застелена хрустящим от свежести бельем. Тонкое мягкое покрывало соскользнуло с меня, обнажив тело: на мне не было ничего.