С чердака спускается взлохмаченный парень в черном кожухе. Я смотрю на его огромные худые ноги, которые давно не соприкасались ни с мылом, ни с водой. Это ноги человека большой физической силы.
— А, это вы, сержант, — говорит он по-мужицки, без воинских церемоний.
— Я пришел навестить моего Пегого.
— Его здесь не обижают. Он целыми днями с жиру бесится, почему бы вам не проехаться на нем как-нибудь?
— Знаешь, Каршун, у меня ноги в щиколотке слабые, и конь мне бы не помешал.
— Вот то-то и оно, — говорит возмущенный коневод. — Все взводные командиры верхом ездят, а вы пешочком, словно рекрут какой.
— Я сяду в седло, когда у каждого из моих ребят будет по коню. Понимаешь, Каршун?
— Понимать-то я понимаю, но никому от того нет пользы, что вы ковыляете на своих двоих. А я и о седле позабочусь и саблю золой почищу.
— Иди спать, Каршун. Я потерял одного человека, и один у меня тяжело ранен.
Он молчит, задержавшись на приставной лесенке, заваленной сеном.
— Божья воля, — говорит он наконец. — Сегодня ты, завтра я. На небе все записано. Спокойной ночи.
У меня вырывается хриплый кашель, из самого нутра, я вытираю рот. Потом поднимаю ладонь так, чтобы она попала в расползающееся пятно рассвета. Вижу черный сгусток крови. Но так и не понимаю, сейчас он появился или еще в Гудаях. Вытираю руку о шерсть коня, а он хлещет меня по голове пышным хвостом.
Потом я иду на свою квартиру, в избу старой, одинокой вдовы, и прямо в мундире валюсь на высокую кровать, от которой пахнет соломой и яблоками. Все время мне слышится вой Маланки; я толком не знаю, может, это ветер гудит в трубе?
Меня дергают за плечо. Я уверен, что это мне снится, и снова быстро погружаюсь в далекие воспоминания; меня дергают сильнее и выталкивают из объятий сна в ясный, солнечный день. Открываю глаза и вижу на фоне золотистого потолка, выложенного сосновой дранкой, официальное лицо Смелого, нашей «канарейки», командира отделения жандармерии.
— Ну, Старик, Старик, Старик, — монотонно повторяет он.
Я сажусь на кровати.
— Черт, заспался я.
— Нет, еще только полдень. Тебя командир вызывает.
Я хочу бежать в том виде, как я спал, но он меня удерживает.
— Возьми пояс с пистолетом.
— Зачем, я беру его с собой, только когда иду на задание.
Он не глядит мне в глаза. Поправляет свою желтую повязку на руке.
— Я говорю, возьми пояс. Так приказано.
Я подчиняюсь его требованию, старательно одергиваю китель, аккуратно надеваю пилотку.
— Пошли, — говорит он.
Мы выходим на улицу. Яркий солнечный свет режет мне глаза. Я щурюсь и вижу, что перед крыльцом командира выстроился по взводам весь отряд. Поручик Буря, наш командир, спустился на нижнюю ступеньку крылечка. Все стоят, не шевелясь, и молчат.