подумала я.
Но я все еще хочу слегка тебя треснуть.— Это точно было нелегко для нас, — сказал он.
— Да, было. Это было сущим кошмаром, и это тяжело сказалось на Доме. Но это то, на что я согласилась.
На его лице появилось множество эмоций — трепет, удивление, любовь. И, может, немного сожаления о том, что я не дала ему повода все бросить, уйти, когда так было бы гораздо проще поступить. Но он меня такому не учил; как раз наоборот. Он надел футболку, влажные концы его волос чуть касались воротника. Затем он прислонился к комоду и сполз на пол, приподняв колени.
Я присела у противоположной стены, предоставляя ему тишину.
— Обычно это та часть, где ты просишь меня поговорить, — сказал он.
— Я уже просила. Ты отказался.
Он издал резкий звук согласия и прошелся руками по волосам.
И там, на полу, в футболке и пижамных штанах, Этан Салливан начал рассказывать.
— Как ты уже знаешь, я был солдатом. В смысле, пока был человеком. Мы были в Нердлингене[81], в южной Германии. Мы были в меньшинстве, и, честно говоря, без командования. Но каждый делал то, что должен был.
Мне сдавило грудь. Я видела, как он умер, будучи вампиром, и мне не особо хотелось представлять его смерть в качестве человека посреди поля боя, в темноте и одиночестве.
Этан потер плечо в том месте, где в него попала стрела, лишая его жизни.
— Наступила ночь, и пришел Бальтазар.
— Он создал тебя, и ты пошел с ним.
Он кивнул.
— На протяжении десяти лет мы путешествовали. Грабили и еще что похуже.
— И Николь была с тобой.
Пауза, затем еще один кивок.
— Она родилась на Мартинике[82], путешествовала по Европе с людьми, которые считали, что она их собственность. Бальтазар сделал ее вампиром.
— Тем самым освобождая ее.
— Да. Она сразу к этому приспособилась — биологически, стратегически. Он был безумным — нестабильным, сложно предсказуемым. Но она научилась справляться с этим. Он считал меня солдатом; ее же он считал призом. Их отношения были весьма необычными, хотя даже она не стала бы спорить, что у него было немного уважения к жизни, человеческой или еще чьей. Его бессмертие, по иронии судьбы, сделало его черствым по отношению к ней. Если любой может стать бессмертным, обменяв немного крови, то жизнь — дешевка.
— Жизнь была дешевкой… такой же была и любовь. Бальтазар приучил нас быть монстрами. Брать, что мы хотим, остальное отбрасывая. Брать того, кого мы хотим.
В моем животе заселился страх от беспокойства в его глазах. Затем его взгляд снова ускользнул и вернулся в прошлое.
— У меня были женщины, Мерит. — Он запустил пальцы в волосы. — Бесконечная череда за все эти годы. На протяжении десятилетий подряд у меня были женщины. Я еще не научился брать кровь, не получая удовольствия. Это часть того, кем я был, кем меня научили быть. Приучили быть.