Вообще-то меня больше интересовало, что там происходит в Москве, с Костиком и всей этой детективной интригой, чем экзистенциальные вопросы существования высшей нежити. Но разговор так незаметно утек к этим сравнениям и архивам, что мы проскочили даже не менее интересный вопрос возраста Люция. К которому я еще вернусь. Потому что одно дело — домогаться двухсотлетнего вампира, а двухтысячелетнего — совсем другое.
Даже неловко как-то думать о такой древности в эротическом смысле. Но немножко волнующе. Потому что, какой же у него тогда опыт?! На этом месте я мысленно застонала и уткнулась горящим лицом в подушку. Даже представлять… мучительно.
И предвкушать. Потому что, если дело так пойдет и дальше, это все я узнаю на практике. Я втянула воздух сквозь зубы и даже поджала пальцы на ногах, в такой жаркий узел скрутились от этой мысли все внутренности.
Что ж ты делаешь со мной, тварь белобрысая…
Я немножко подышала, чтобы не было так больно внизу живота и отправилась в ванну. Нет, не за холодным душем. За просто душем. Ну, просто. Душем. Девочки поймут.
Когда я выходила оттуда, завернувшись в полотенце, у меня немного дрожали ноги и кровь прилила к коже. Еще сильнее она прилила, когда я увидела расслабленно сидящего на кровати Люция с крайне ехидной ухмылкой на этих его безупречных губах. Правда я тут же перестала смущаться и паниковать и даже думать разные интересные вещи, когда увидела, что рубашка на нем располосована и поверх вчерашних кровавых пятен — явно свежие. А когда он пошевелился, под потемневшей от крови тканью мелькнул яркий на бледной кожи груди разрез. Да и сам Люций был намного бледнее вчерашнего.
Я была бесконечно далека от намерения бросаться к нему с воплями или заниматься каким-то лечением. Все-таки взрослый мальчик, лет пятьсот, а то и больше. Но неприятный холодок пробежал по позвоночнику и мучительно заныло под ребрами, там где у него была эта рана. Вот эмпатия иногда совсем не в тему.
А потом я поняла, что это не эмпатия. Потому что других ран я не видела, но холод в позвоночнике неприятно сконцентрировался под лопаткой с левой стороны и стал простреливать огненными импульсами в руку. Люций под моим взглядом поморщился, и я заодно ощутила острую жалость. Вместе с ватной серой тошнотой, которая накатывала на меня откуда-то сверху. И последней пришла жажда.
Ах, прекрасная Уля, блаженная жена Эша, все-таки ты меня обманула. Это совсем не похоже на голод во время диеты. И даже на обычную жажду. Возможно, это похоже на ломку, я не знаю, я не пробовала наркотики, но именно так представляла ее себе.