За стойкой регистрации сидела толстая женщина и быстрым почерком заполняла сразу несколько таблиц. Один наушник болтался у нее на груди, и из него доносился джаз, головой она кивала в такт музыке, которая звучала во вставленном в ухо втором наушнике. Увидев меня, она вытащила и его.
– Чем я могу помочь?
– Я пришла к Трою Варге.
Она смерила меня взглядом:
– Ну конечно. Думаю, он уже заканчивает процедуры. Можешь подождать его в холле. Дальше по коридору.
Я пошла по коридору, оставляя за собой грязно-слякотные следы. Из-за каждой двери я чувствовала притяжение. Где-то совсем слабое – намек, где-то сильное. Заведение было заполнено умирающими. Но руки не тряслись. В голове сохранялась ясность. Прямо сейчас никто не умирал.
У последней двери притяжение оказалось самым сильным. Я собрала всю силу воли, чтобы пройти мимо, но все равно остановилась в дверном проеме. На кровати с приподнятой спинкой сидела старуха и кашляла, сплевывая мокроту в эмалированный лоток молочного цвета. Медработник в синей униформе массировал ей спину. Она скользнула по мне взглядом и снова закашлялась.
Медработник оглянулся. Казалось, ему ничуть не лучше, чем этой старухе. Он тер ей спину, пока кашель не прекратился, опустил спинку кровати в горизонтальное положение, вставил в нос тоненькую трубочку, подающую кислород.
– Я вернусь после обеда.
Старуха закрыла глаза. Трой вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.
– Идем, – сказал он вместо приветствия. Мы пересекли коридор и оказались в кладовке в полной темноте. Трой дернул шнурок где-то над нашими головами, и тускло-желтым светом загорелась лампочка.
Трой рылся на металлических стеллажах, а я стояла, вжавшись в противоположную стену, но нас все равно разделяло очень мало пространства.
– Ну, давай посмотрим…
Я подтянула спущенный аж до кончиков пальцев рукав. Трой размотал повязку, взял мою руку.
– Совсем не плохо, – заключил он, хотя рана выглядела хуже, чем вчера: волдыри, отек, краснота.
Трой мазал ожог какой-то рецептурной мазью. Я смотрела в сторону – думала, что так будет меньше болеть. Сверху он положил марлевую салфетку и зафиксировал ее пластырем, выпустив концы на внешнюю сторону кисти.
– Как ты? – спросил он.
Я заговорила шепотом, глядя прямо ему в глаза:
– Трой, а ты разговаривал об этом с врачами?
Нахмурившись, он принялся переставлять на полках одинаковые коробки.
– Зачем?
– Я думаю, это неврологическая проблема…
Трой засмеялся, но так и не посмотрел на меня.
– Вряд ли…
– Ты был в коме, я была в коме, было повреждение мозга, да?
Он резко обернулся.