– Я тоже так думаю, но ты ещё не назвал своё желание. Неужели тебе ничего не хочется?
Алладин рассмеялся.
– Нет, Ходжа, наоборот, у меня очень много желаний, и я не могу решить, какое из них лучшее. Ведь ты можешь выполнить только три?
– Да, только три, – кивнул джин и добавил: – До чего же вы странные, люди! Никогда не знаете, что вам нужнее всего. И если вам выпадет счастье получить всё, вы выбираете какую-нибудь мелочь.
– Тогда подскажи, что мне пожелать?
– Я не могу этого сделать. Мое дело – исполнять желания хозяина лампы.
– А что бы ты пожелал для себя, если бы был хозяином лампы?
Джин тяжело вздохнул.
– У меня всего одно желание...
– Какое?
– Стать свободным.
– Так почему же ты не станешь им? – удивился Алладин. – Ты же всемогущий!
– Я могу стать свободным лишь когда мой хозяин пожелает этого. Но за десять тысяч лет ни у кого из моих повелителей такого желания не возникало. Люди алчны. Они хотят слишком многого для себя, никто не отдаст своего волшебного желания другому.
– Наверное, ты прав, – согласился юноша.
– Я всегда прав, мой господин. Назови же скорее свое желание, и я исполню его.
– Ты так торопишься обратно в лампу? – поинтересовался юноша.
По лицу джина пробежала тень.
– О нет, хозяин, я ненавижу эту лампу, в ней так тесно, холодно, но я её раб, и моя судьба – быть заключённым в ней навечно...
Джин покорно склонил голову, и от грустных мыслей лицо его стало совсем синим. Даже Алладину стало жалко этого всемогущего великана.
– Не горюй, Ходжа, – сказал юноша, стараясь вернуть джину хорошее настроение, – твоему горю можно помочь.
Джин недоверчиво посмотрел на Алладина.
– Ты хочешь сказать, что ты...
– А почему бы и нет? – улыбнулся тот. – Двух желаний мне вполне хватит, а третье я подарю тебе. Бедняку Алладину не слишком много нужно от жизни: крыша над головой да кусок лепёшки на обед, а это у меня пока есть.
Джин не ожидал такого от юноши. От удивления он стал почти прозрачным и долго не мог произнести ни слова. Когда же он, наконец, пришёл в себя, на глазах у него блестели слёзы.
– Ты не обманешь меня? – спросил он, обретая дар речи.
– Я люблю пошутить, но на всём багдадском базаре никто не назовёт Алладина обманщиком.
– Тогда скорее загадывай свои желания, – попросил Ходжа, – мне не терпится стать свободным.
– Ладно, – согласился Алладин. – Во-первых, я хотел бы выбраться отсюда и оказаться у себя дома. Бедная Абу, наверное, совсем потеряла надежду увидеть меня.
– Слушаю и повинуюсь! – произнёс джин, собираясь выполнить приказание.
Но тут случилось нечто необычное. Ковёр, на котором сидел Алладин, вдруг вздрогнул. От неожиданного толчка юноша упал на него плашмя и в ту же минуту был завёрнут в ковёр так, что не смог пошевелиться. Перепуганный до смерти, он закричал: