Раз в воскресенье мы обедали в Эстермальме, недалеко от Карлаплана в кафе под названием «Оскар», мы сели на улице, Линда набросила на ноги плед, я ел клаб-сэндвич, она — салат с курицей, улица полнилась воскресным тихим покоем, церковь за углом только отзвонила к обедне. Три девушки сидели за столиком позади нас, дальше за ними двое мужчин. По столам впереди, у дороги, скакали воробышки. Вели они себя как ручные, невысоко и часто подскакивая, добирались до тарелки с объедками и низко наклоняли голову, засовывая весь клюв в еду. Вдруг — на небе черная тень, я задираю голову и вижу огромную птицу, она пикирует в сторону столов, барражирует над тем, что с птицами, хватает когтями воробья и взмывает вверх.
Я оглянулся на Линду. Она смотрела в небо открыв рот.
— Хищник только что правда утащил воробья? Или мне привиделось? — спросил я.
— Такого ужаса я еще в городе не видела. Кто это был? Орел? Ястреб? Бедный воробышек!
— Ястреб, скорее всего, — сказал я и засмеялся. Разыгравшаяся сцена завела меня.
Линда смотрела на меня смеющимися глазами.
— Мамин отец был лысый, — заговорил я. — Только сзади венчик седых волос. Когда я был маленький, дед говорил, что волосы забрал ястреб-куроцап. Показывал на себе, как ястреб вонзил когти ему в волосы, сдернул и усвистал с ними. И в доказательство показывал на оставшийся венчик. И я долго ему верил. Стоял, задрав голову, и высматривал в небе ястреба. Но он больше не прилетал.
— До сегодняшнего дня! — сказала Линда.
— Не факт, что это тот же самый, — напомнил я.
— И правда, — сказала она и улыбнулась. — Когда мне было пять лет, у меня был хомяк. Он жил в клетке, летом мы брали его с собой на дачу, и там я ставила клетку на газон, а хомяка выпускала погулять по травке рядом. И вот однажды я стою на террасе, смотрю, как он там копошится, вдруг с неба камнем падает ястреб и, упс, уносит моего хомяка.
— Правда?
— Да.
— Ужас какой!
Я засмеялся и отодвинул тарелку, зажег сигарету и наклонился вперед.
— А у деда было ружье, это я помню. И он иногда стрелял ворон. Но одну не пристрелил, а ранил. Вернее, он отстрелил ей лапу. И она так и живет на хуторе до сих пор. По крайней мере, Хьяртан так говорит. Одноногая ворона с выпученными глазами.
— Фантастика! — сказала Линда.
— Такой птичий капитан Ахав, — сказал я. — А дед бороздил хутор туда-сюда, как большой белый кит. — Я взглянул на нее: — Жалко, ты с ним не познакомилась. Он бы тебе понравился.
— А ты с моим.
— Ты была рядом, когда он умер, да?
Она кивнула:
— У него случился инсульт, и я поехала в Норланд. Но пока добралась, он уже умер.