— Большое спасибо. Мне еще одно, спасибо, — сказал я, глядя на официантку.
— Одно «Старо», ага, — сказала она и взглянула на Гейра. Он положил салфетку на колени и помотал головой:
— Я потом, спасибо.
Я выцедил из стакана последние капли и положил на тарелку три картофелины.
— Это ничуть не комплимент, если ты вдруг так подумал, — сказал Гейр.
— Что именно?
— Образ святого. Никакой современный человек не стремится в святые. Что у них за жизнь? Страдание, самопожертвование, смерть. Никому на фиг не сдалась отличная внутренняя жизнь, когда толком нет внешней. Народ думает только о том, как употребить внутреннее для успеха и процветания во внешней жизни. Как современный человек смотрит на молитву? Для него существует лишь один тип молитвы — исполни мое желание! Современный человек молится, только если хочет что-то получить.
— Мне много всего хочется.
— Да-а. Но радости оно тебе не дает. Не стремиться к счастливой жизни — самое провокативное, что только может сделать человек. И это тоже не комплимент. Наоборот. Мне нужна жизнь. Это единственное, что чего-то стоит.
— С тобой говорить — все равно что ходить на психотерапию к дьяволу, — сказал я и подвинул ему миску с картошкой.
— Но дьявол в конце всегда проигрывает, — сказал он.
— Не могу сказать, не знаю. Конец еще не наступил.
— Тут ты прав. Но ничто не указывает на его победу. Во всяком случае, насколько я вижу.
— Даже когда Бога среди нас уже нет?
— Среди нас было слово. А Бога с нами и раньше не было, он был над нами. Теперь мы его интериоризировали. Забрали себе.
Несколько минут мы ели молча.
— А вообще как? — спросил Гейр. — Как день прошел?
— Дня, считай, не было, — ответил я. — Начал было писать доклад, — ну тот, — но выходит чушь какая-то, бросил и читал, пока сюда не поехал.
— Не самое дурацкое занятие.
— Само по себе нет. Но я ужасно раздражаюсь на вот это все. Ты, кстати, никогда этого не поймешь.
— Вот это все — оно что? — спросил Гейр и отодвинул полулитровый бокал.
— В данном конкретном случае оно — то чувство, которое у меня возникает при необходимости написать текст о моих двух книгах. Я вынужден делать вид, что считаю их значительными, иначе у меня не получится о них рассказать, а это все равно что нахваливать себя — ужасно отвратительно, потому что в итоге я должен стоять перед ними и расхваливать свои книги, и слушателям это окажется интересно. Почему? А потом они подойдут ко мне и станут говорить, какие эти книги фантастические и до чего хороший доклад я сделал, а я не хочу смотреть им в глаза, не хочу их видеть, я хочу вырваться оттуда, потому что я пленник, понимаешь? Похвала — это, блин, худшее, чему можно подвергнуть человека.