— Все это не доказательства, — дрожащим голосом сказала Евгения.
— А что для тебя — доказательства?
— У меня есть моя сила. Я могу видеть и слышать. Могу исцелять. Он — не может!
— Об этом нам доподлинно неизвестно, — возразил Ханияр. — И не забудь, что не все олуди обладали этим даром.
Она покачала головой.
— И что же теперь, Ханияр? К чему ты ведешь?
— Нам нужно быть готовыми к чему угодно…
Она стукнула кулаком по столу, гневно выпрямилась.
— Ну уж нет. Я — олуди. Я — богиня. Не для того я столько лет работала не покладая рук, чтобы теперь услышать, что мне нужно быть к чему-то готовой. Все будет так, как я захочу!
Священник улыбнулся, подошел и обнял ее.
— Ты несешь благословение всему, к чему прикасаешься. Рука неба сопровождает тебя во всем, и потому ты не ведаешь неудач. Я буду молиться, чтобы так было и впредь.
В его последних словах ей послышалось предостережение, но она не пожелала прислушаться.
* * *
Зимой 2759 года в замке праздновали еще одну свадьбу. Нисий женился на Лунде — дочке Торжиса Эгвада, губернатора Ферута. Хален мог найти для сына невесту знатнее, но Нисий, знавший девушку еще по службе своей в Ферутском гарнизоне, не желал никакую другую, и отец в конце концов уступил. Он подарил молодым домик у водопада и строил для них большой дом в Киаре.
А весной 2760 года Бронк без предупреждения приехал в Киару. Евгения, только-только вернувшаяся из Иль-Бэра, занималась лечением Халена, который подхватил лихорадку на болотах близ Фарады, где провел последний месяц. Дикари уже давно вели себя мирно — насколько это слово вообще к ним применимо. Их вылазки становились все более редкими, и царь, заскучав на берегу, отправился на болота охотиться, где и заболел.
Болезнь была несерьезна, рядом с олуди невозможно было всерьез занедужить. Евгения заварила горькой коры, заставила мужа пить этот отвар несколько раз в день и пообещала, что если он не будет отходить от нее дальше чем на десять шагов, то через два дня поправится.
Хален с чашкой горького питья в руках сидел на скамье в углу площадки, давая советы жене, которая фехтовала на мечах с Венгесе. Тренировалась она теперь редко и без особого интереса, однако Венгесе все же приходилось тяжело.
— Она будто знает каждый мой выпад заранее, а двигается так быстро, что глаз не успевает за ней, не говоря уж о теле, — признался он, вытирая пот со лба. — Я не могу застать ее врасплох!
Забывшись, Хален протянул ему свою чашку, Венгесе глотнул, закашлялся, пролил лекарство на пол.
— Что за зелье!
— Прости, дружище. Из головы вылетело! — улыбнулся Хален.