Бронк, опустив голову, выждал, пока вспышка гнева спадет.
— Выслушайте меня, государь. Нас очень ловко обвели вокруг пальца. Я думал, что знаю все, что происходит в стране, а оказалось, ни знал ничего.
— Подожди, — перебил царь. — Венгесе, вели немедленно привести Корсали!
Талант рассказчика не изменил Бронку и сейчас. Хален вновь сел, Лива велела слугам принести плетеную скамью для царицы. Венгесе, отдав распоряжение немедленно пригласить в замок шедизского посла, вернулся еще до того, как Бронк закончил свою историю.
Просьба, а точнее, приказ явиться в Красный дом поступил утром, когда посол только заканчивал свой туалет. Это его насторожило: царь Алекос никогда не приглашал его. Наоборот, это ему приходилось каждый раз подолгу добиваться аудиенции у неуловимого шедизского владыки. Последний раз одернув перед зеркалом мундир, он в сопровождении секретарей отправился во дворец.
Красный дом сильно изменился за два года после смерти Процеро. От царского дома остался лишь фасад с порфировыми колоннами. Алекос не нуждался в предметах роскоши, которыми окружал себя его предшественник. Исчезли ковры, статуи, драгоценные люстры, мягкие диваны. Голые покои дворца напоминали теперь казарму. Правда, оружие на их стенах восхищало Бронка. Что ни говори, у Алекоса был вкус к красивым вещам, пусть и выражался он всего лишь в любви к мечам, топорам и щитам.
Царь принял его в малом зале. Он давно уже не носил оленью шкуру. Но чем дольше Бронк общался с ним, тем сильнее ему казалось, что тот надел на себя личину леопарда — хитрого, беспринципного леопарда, что притворяется честным малым, но не дает себе труда скрывать презрение ко всем, кто его окружает. Это открытие даже льстило достойному мужу, поскольку он догадывался, что таинственный вождь не перед каждым открывает свое истинное лицо. Бронк никогда не писал о своих подозрениях Халену, потому что ему было абсолютно нечем их подкрепить. Каждая встреча с шедизским царем оставляла у него ощущение обмана, насмешки благодаря какому-нибудь одному-единственному взгляду Алекоса или вдруг, на пару мгновений, изменившемуся тону голоса. Это невозможно было объяснить словами: в разгар серьезной беседы правитель мог неожиданно широко улыбнуться в ответ на тонкий вопрос, будто откидывался занавес, за которым скрывалось… Что? Бронк не знал этого до сих пор. И сейчас царь встретил его той же самой улыбкой, которая так радовала Бронка и так его настораживала.
— Приветствую тебя, друг мой. Благодарю за то, что откликнулся так быстро. Впрочем, у тебя, скорее всего, не было выбора.