– Семь лет, мой господин, – проглотив комок в горле, ответил мужчина.
– Месяц, – ответила женщина.
– Кем ты была? – обратился к ней Санато.
– Служанкой госпожи Сайо-ли, воспитанницы господ Айоро, – не поднимая глаз, ответила Ция, и руки ее задрожали.
– Пошел вон, – приказал бодигар слуге. – И не вздумай подслушивать у двери. Убью.
– Да, мой господин, – засуетился Матай. – Конечно, мой господин. Я понял, мой господин.
Санато дождался, когда простолюдин скроется из глаз, и жестом приказал женщине подойти поближе. Ция приблизилась и подняла на старого воина красные от слез глаза.
– Ты водила в баню госпожу Сайо?
– Да, мой господин, – поклонилась Ция, в полной растерянности от неожиданного вопроса.
– Есть ли на ее теле какие-нибудь родинки, шрамы, родимые пятна?
– Так сразу и не вспомнишь, мой господин, – отвела взгляд женщина.
– Если я ударю, синяком не отделаешься, – глухо предупредил Санато. – Сломаю челюсть, месяц одну воду есть будешь!
– Шрамов нет, мой господин, – затараторила испуганная Ция. – Я не помню. Родинки есть. На плече, вот тут. На спине между лопаток. На ногах: чуть выше коленки – на правой, и на икре – на левой.
– А большие родимые пятна? – прервал ее старый бодигар.
– Есть, есть, – закивала женщина. – Вот тут. Под левой грудью. На треугольник похожа. Или… на крыло бабочки.
Санато встал.
– Можешь что угодно говорить своему барану. Но если расскажешь ему или кому-то, о чем я тебя спрашивал на самом деле… – Санато сверкнул глазами. – Найду и убью! Поняла?
– Да, мой господин, – поклонилась женщина.
Старый бодигар покинул двор Махаро в прекраснейшем расположении духа.
Барон Токого еще раз прочитал строки, написанные темно-синими чернилами, остановившись на последней.
«Да повинуется каждый со страхом и трепетом», – пробормотал он про себя. Государственная печать и подпись с твердым росчерком на конце «Сын Неба».
Землевладелец протянул лист низкому рыжему человеку, чем-то напоминавшему крысу, и низко поклонился.
Старший дознаватель сложил распоряжение в футляр.
– Я могу сесть? – вкрадчиво спросил он.
– Конечно! – засуетился барон. – Присаживайся, мой господин Чубсо-сей.
Гость вольготно расположился в кресле для гостей. Токого уселся на свое место и положил руки на стол. Кроме них в кабинете барона никого не было. В прохладном воздухе парок от дыхания мужчин поднимался к лакированному потолку. В окно ударил порыв ветра. Большая бронзовая жаровня с тлеющими углями не могла как следует обогреть просторное помещение.
– Рано в этом году наступили холода, – нарушил затянувшееся молчание хозяин кабинета.