Я покачала головой в его ладонях, заставляя горло работать и проглотить шок.
— Что?
— Та часть моего сердца принадлежит Богу, — он прижал меня щекой к своей голой груди и обхватил руками спину.
Конечно, он применял свои теологические воззрения к предостережениям Анни.
— Но другая часть… — он прижался губами к моей макушке. — Та часть моего сердца, что принадлежит тебе, хочет провести ультразвуковое исследование и получить сто-блядь-процентную гарантию, что никто не может наградить тебя ребенком. Потому что, если отбросить все пророчества в сторону, беременность замедлит тебя, сделает слабой и уязвимой. И мы не знаем, как вирус повлияет на ребенка. Он может заразиться в твоей утробе. Он может убить тебя.
Острый укол боли пронзил мою грудь. Как и Джесси, он разрывался между духовным предназначением и желанием защитить меня.
Мой выдох получился прерывистым.
— Джесси на это не пойдет, и я остановлю его…
— Пойдет, а ты не в состоянии отказать своим стражам, — он стянул лямку с моего плеча и положил карабин на землю. — Я видел возбужденный взгляд в его глазах перед тем, как он ушел.
Верно, Джесси надо было перепихнуться, и, наверное, на этой стадии сгодится уже любая женщина. Принимать это было неприятно. Он отдал мне свою жизнь, следуя за моим крестовым походом и предоставляя безоговорочную защиту. И все же он не позволял мне дать ему самую простую и самую человечную вещь. Мое тело. Я не могла забрать его боль.
Рорк взял меня в кольцо своих рук.
— Он сражается в битве, в которой ему не победить, любовь моя, — его акцент немного притих. — И я тоже.
Я резко втянула воздух и отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Ты? Что ты имеешь в виду?
Он опустил взгляд, и его глаза превратились в изумрудные щелки.
— Я прежде всего мужчина. А ты… — мозолистые пальцы прошлись по моему копчику, забрались под подол моей рубашки и распластались по позвоночнику. — Величайшие слова английского языка не могут описать тебя, но…
Пока он изучал меня, я упивалась дубовым ароматом его дыхания, ожидая какого-нибудь вульгарного просторечного выражения, которое ни за что не сумею расшифровать.
— Когда я смотрю в твои глаза, я не вижу желтого или зеленого, или… Есть ли вообще название у этого цвета? Все, что я вижу, — это жидкий солнечный свет.
Вау. Ладно.
— Это… — можно расшифровать. Я поцеловала его в губы. — Спасибо.
Его руки сдвинулись по моим бедрам, на живот, а затем накрыли груди под рубашкой.
— А эти… долбаный ад. Ты могла бы накормить грудью младенца Христа и всех животных в вертепе.
— Фу! — я отпихнула его руки. — Да что с тобой не так?