Мои глаза жгло, мои руки дрожали. Он проходил через что-то в своей голове, и я не была уверена, то ли мне остановить его объятиями, то ли держаться в стороне.
Еще одно рыдание подступило к его горлу, но Мичио задавил его рыком.
— Я не могу справиться с этим. Я не могу… я не могу жить с тем, что я сделал с тобой.
Я остановилась перед ним и положила ладони на его вздымающуюся грудь.
— Ты не можешь справиться с этим? С тем, что я стою прямо перед тобой, дышу и отчаянно желаю обнять тебя? Ты не можешь жить с тем, что ты — причина, по которой я не разбилась на дне этого ущелья?
Темная, преследующая боль отбросила тень на его лицо, когда Мичио прикоснулся к ранам на моей щеке.
— Я не могу справиться с этим, — его ладонь опустилась к проколам на моей шее. — Или с этим, — он присел на корточки, опустившись так, чтобы мой живот оказался на уровне его глаз, и его ладони развели в стороны порванные полосы хлопка, открывая желтоватые синяки на моем туловище.
— Мичио…
— Я не могу жить с этим, — он потянулся, чтобы прикоснуться к отметинам, затем отдернул свои руки, чтобы робко взять меня за запястья. Его темные глаза гневно смотрели на кожу, содранную кандалами. — Или с этим, — выдавил он, когда его пальцы сместились на мой живот и жизнь, которая росла в нем. — Этот… — всхлип сорвался с его губ, плечи сгорбились, надрывно содрогаясь, и его лоб прижался к моему животу, — …этот ребенок… она будет… — он посмотрел на меня, и его слезы прочерчивали белые дорожки в крови, покрывавшей его лицо, а его ладони обхватили мой плоский живот. — Она станет нашей погибелью.
— Ты ошибаешься, — я присела перед ним на корточки и накрыла ладонями его упрямый подбородок; мое сердце одновременно болело и парило. — Она станет вашим началом, — я притянула его к себе, свернувшись в силе его объятий. — Этот… этот новый мир никогда не сводился ко мне, Мичио. Она — ваше будущее.
Он напрягся, шторм внутри него вибрировал и дрожал, пока, наконец, не взорвался ревом:
— Я накачал тебя наркотиками, избил тебя и запер в клетке. И все это, пока ты была беременна!
— Все это сделал Айман, черт подери! И насколько я могу сказать, тебе это причинило больше боли, чем мне или ребенку, — я сделала вдох, успокаиваясь, и прищурилась. — Где Элейн?
Его зубы щелкнули друг о друга, и горе на его лице оказалось погребено под туманом ярости.
— Этим утром он отослал ее в одно из своих учреждений, — его взгляд вернулся к моим глазам. — Он собирался позволить мне последовать за тобой через край. Единственное милосердие, которое он готов был даровать мне.