Вдалеке квакнула жаба. Жаба? Не может быть. Всякий раз, когда я переносилась в Небыляндию, шум жизни исчезал.
Но это же не правда, верно? Аарон как-то раз сказал мне, что я могу приводить за собой жизнь.
Ногти как кинжалы впились в мои ладони, пока я повелевала себе вернуться в реальность. Тишина окутывала пейзаж, и биение моего сердца было единственным звуком, шумевшим в моих ушах.
— Почему я здесь?
— Я здесь потому, что устал ждать.
Хотя я стояла в пруду, выпрямившись во весь рост, мои внутренности съежились от ужаса.
— Ждать чего?
— Мы хотим одного и того же, — сказал он будничным тоном.
Мои легкие сдавило.
— И чего же именно?
— Мы оба хотим нимф.
Пока Дрон был жив, он извратил свои религиозные верования за гранью здравого смысла и совершил массовое убийство всей человеческой расы во имя Аллаха. Он использовал нимф, чтобы вывести идеальные, служащие Дрону виды. Очевидно, мы искали нимф по разным причинам, и видимо, смерть не излечила его от безумия.
Скользящие шаги обозначили его приближение и замедлились, когда подол плаща коснулся воды.
Затем до меня дошло. Он так и не избавился от твоей тлиной мутации до конца, а значит, он не мог войти в пруд. Я принялась брызгаться, махать руками и посылать волны воды вперед. Он попятился, подол его плаща хлюпал в грязи.
Позади него проступили тени, приобретая очертания жестких, похожих на панцирь крыльев.
«Ох дерьмо. Не к добру это». Я попятилась назад, глубже опускаясь в воду.
Черные дыры его глаз потемнели до невозможности.
— Как здоровье у доктора Нили? — он провел языком по одному клыку. — Какие-нибудь новые пристрастия?
Он укусил Мичио, потому что это было частью плана? Ярость пронеслась по моему телу, воспламенив лицо.
Я ринулась вперед, отчаянно брызгаясь.
— Должно быть, отстойно знать, что работа всей твоей жизни легко смывается капелькой моей крови.
А теперь у меня имелось новое оружие. Можно ему доверять или нет, но Мичио стал сильнее, здоровее, и может быть, вообще неуязвим. Никто не мог помешать нам обратить мутацию нимф вспять. Эта мысль питала мою идиотскую храбрость, пока я продолжала брызгать водой в отступающую тень.
Его крылья раскрылись, поднимая его в небо как пулю в ночи. Его богопротивный рев сопровождал его, когда он нырнул обратно вниз, с искаженным от гнева лицом.
Я плюхнулась на задницу, опустившись в воду так, чтобы поверхность пруда доходила мне до подбородка. «Он ничего мне не сделает. Он ничего мне не сделает».
Его коготь замахнулся, и холодный болезненный шлепок врезался в мое лицо, отбросив меня во тьму.