— Дюк, ты не видел Лэдис Хоум Джорнел, когда проснулся? — она взяла ложку и стала есть его омлет — М-м-м… вкусно. Яйца приготовил исты. Дюк.
— Бэн занимался омлетом. А зачем мне Лэдис Хоум Джорнел?
— Бэн, взбей еще пару дюжин, я поджарю их порциями. Там есть статья, которую я хочу показать Патти, дорогой.
— Хорошо — согласился Бэн.
— Если у тебя возникла идея устроить ремонт в нашем притоне, выбрось ее из головы! И оставь что-нибудь мне! Ты думаешь, мы, мужчины, сможем делать нашу работу, питаясь болтовней!?
— Тихо, тихо, Дак, дорогуша. Вода разделенная — вода умноженная. Бэн, на жалобы Дюка не стоит обращать внимания. До тех пор, пока у него есть двойная порция женщин и тройной еды, он настоящий ягненок — Она отправила полную ложку в рот Дюка — Прекрати строить рожи, братец, я приготовлю тебе второй завтрак. Или уже третий?
— Я и до первого не добрался. Ты все съела. Рут, я рассказывал Бэну, как ты и Сэм прыгнули в Девятый. Его тревожит ночное Разделение Воды.
Она опустошила тарелку Дюка, подошла к плите и стала готовить все необходимое для стряпни.
— Дюк, я пришлю тебе кое-что посущественней болтовни. Возьми свой кофе и убирайся отсюда. Бэн, я тоже была обеспокоена, но тебе нечего волноваться, дорогой. Майк никогда не делает ошибок. Ты — наш, иначе тебя бы здесь не было. Ты уезжаешь или остаешься?
— Э, я не могу. Готово для первой порции?
— Лей. Ты вернешься. И однажды останешься. Дюк прав — Сэм и я прыгнули. Вес произошло слишком быстро для простой и добродетельной домохозяйки средних лет.
— Средних лет?
— Бэн, одно из преимуществ дисциплины в том, что она приводит в порядок не только твою душу, но и тело. В этом последователи Христианской Науки правы. Ты заметил хоть один пузырек с лекарствами в ванных?
— Гм, вроде нет.
— Там нет ни одного. Сколько людей целовало тебя?
— Несколько.
— Как жрица, я целую больше чем «несколько», но в Гнезде никогда не было даже насморка. Я была плаксивой бабой, которая никогда не чувствовала себя хорошо и вечно досаждала всем «женскими жалобами» — она улыбнулась — Сейчас я, действительно, стала женщиной, похудела на двадцать фунтов, помолодела и мне не на что жаловаться — мне нравится быть женщиной. Помнишь, как Дюк польстил мне, назвав «гибкой Левантийской шлюхой». Я сижу в позиции лотоса, когда учу, а раньше с трудом могла нагнуться.
— Все произошло очень быстро — продолжала Рут — Сэм — профессор, преподавал восточные языки, он начал приходить сюда, потому что только здесь мог учить Марсианский. Чисто профессионально, его не интересовала церковь. Я ходила с ним, не желая оставлять его одного. Я была очень ревнива, намного больше, чем средняя женщина.