— Не знаю.
— А? Ну, хорошо, если ты не устанавливаешь ее на подъем, то снижаешься медленно, как холодная патока. Но я не снижался, а падал — шесть этажей. Когда я уже вот-вот должен был шлепнуться, что-то подхватило меня. Не сеть безопасности, а какое-то поле. Ко всему прочему я еще и до смерти перепугался.
— Нельзя доверять таким приспособлениям. Я остаюсь верен лестницам или, в крайнем случае, лифтам.
— Да, что-то не в порядке с этим приспособлением. Дюк следит за безопасностью (у него даже есть диплом), но что бы не сказал Майк — Евангелие для Дюка. Майк его загипнотизировал. Черт, он их всех загипнотизировал. И когда придет крах, все будет гораздо хуже, чем неисправная скоктруба. Джубал, что нам делать? Я очень обеспокоен.
Джубал оттопырил губу.
— А что именно тебя беспокоит?
— Что? Все.
— Да? Судя по твоему рассказу, ты получал удовольствие от своего визита, до того момента, пока не повел себя, как перепуганный кролик.
— Гм — ты прав. Майк и меня загипнотизировал.
Вид у Кэкстона был озадаченный.
— Может быть и мне не удалось бы выскочить, если бы не это странное происшествие в конце. Джубал, Майк сидел рядом со мной и одной рукой обнимал меня — он никак не мог раздеться.
Джубал пожал плечами.
— Ты был слишком занят и, вероятно, не заметил бы даже землетрясения.
— Не неси чепухи! Я не закрываю глаза, как школьница. Как ему удалось сделать это?
— Не понимаю, почему это тебя так волнует. Или ты, может быть, хочешь сказать, что вид обнаженного Майка тебя шокировал?
— Конечно, я был шокирован.
— Когда ты сам сидел с голым задом? Перестаньте, сэр!
— Нет, нет! Джубал, мне нужно рисовать схему? Просто я терпеть не могу групповых оргий, Я чуть не расстался со своим завтраком — Кэкстона передернуло — Как бы ты себя чувствовал, если бы люди начали вести себя, как обезьяны в клетке посреди твоей гостиной?
Джубал сцепил пальцы.
— В том то и дело, Бэн; это была не моя гостиная. Когда приходишь в дом к человеку, принимаешь правила, установленные им. Во всяком случае так поступают все цивилизованные люди.
— Ты не считаешь такое поведение шокирующим?
— А ты поднимаешь другой вопрос. Публичные демонстрации полового возбуждения мне неприятны, но это отражает привитый мне еще в юношеском возрасте взгляд на проблему. Большая часть человечества не разделяет моего вкуса; у оргии очень обширная история. Но «шокирующее"? Мой дорогой сэр, меня шокирует только то, что оскорбляет мою нравственность, мои этические взгляды.
— Выходит, ты считаешь, это просто дело вкуса?
— И ничего больше. И мой вкус не более свят, чем, очень непохожий на мои, вкус Нерона. Даже менее свят — Нерон был богом: я — нет.