— Вы звали меня?
Ему ответили рычанием.
В этот момент солнце вышло из-за разбросанных по небу облаков и луч света осветил его.
Его одежда исчезла. Он стоял перед ними, золотистый юноша, одетый лишь красотой — красотой, заставившей Джубала почувствовать душевную боль, и подумать, что Микеланджело в старости, спустился бы со своих высоких лесов, чтобы увековечить такую красоту для нерожденных поколений. Майк кротко сказал:
— Посмотрите на меня. Я — сын человеческий.
Репортаж сменился десятисекундной рекламой и на экране появились смеющиеся канканирующие девушки.
Репортаж продолжался.
— Будь ты проклят!
Кусок кирпича ударил Майка в грудь. Он повернул лицо в сторону откуда был брошен камень.
— Но вы сами Бог. Вы можете проклинать только себя… и вы никогда не сможете убежать от себя.
— Богохульник!
Камень рассек ему бровь над левым глазом, брызнула кровь.
Майк спокойно продолжал:
— Борясь со мной, вы боретесь с собой… потому что Вы — Бог… и Я — Бог… и все кто грок Бог — никакого другого не существует.
Еще несколько камней попали в него и кровь потекла уже из нескольких ран на его теле.
— Услышьте Истину. Вам не нужно ненавидеть, вам не нужно сражаться, вам не нужно бояться. Я предлагаю вам воду жизни — внезапно в его руке очутился стакан с водой, сверкающей в солнечном свете — и вы сможете разделить ее всякий раз, когда захотите… и будете идти все вместе в мире, любви и счастья.
Камень разбил стакан. Другой разбил ему губы.
Разбитыми, кровоточащими губами Майк улыбнулся им, глядя прямо в камеру с выражением бесконечной нежности на лице. Благодаря оптической иллюзии, вызванной солнечным светом и стерео, вокруг его головы появился золотистый нимб.
— О, братья мои, я так люблю вас! Пейте вволю. Разделяйте и сближайтесь без конца. Ты — Бог.
Джубал в ответ прошептал:
— Ты — Бог.
Репортаж вновь прервали пятисекундной рекламой: Пещера Кахуэнга! Ночной клубе настоящим смогом из Лос-Анджелеса, импортируемым каждый вечер. Шесть экзотических танцовщиц».
— Линчуйте его! На виселицу ублюдка!
Выстрел с близкого расстояния из охотничьего ружья большого калибра… и правая рука Майка, оторванная у локтя, упала. Она мягко упала и лежала на холодной траве, с ладонью, раскрытой в призыве.
— А ну-ка, угости его из второго ствола, Шорти — и целься получше!
Толпа смеялась и аплодировала. Кирпич разбил Майку нос, а град камней одел его в кровавый венец.
— Истина проста, но Путь Человека тяжел. Сначала все должны научиться контролировать себя. Остальное придет. Благословен тот, кто знает себя и владеет собой, ибо весь мир его, и любовь, счастье и мир идут с ним, куда бы он не шел.