Из-за того, что в Перу еще отсутствовали собственные крупные предприниматели, добытое гуано в основном скупали иностранные торговые компании. В 1842 году всё перуанское гуано было объявлено государственной собственностью, и права на его добычу, вывоз и продажу немедленно получили английские торговые дома. Однако фактически контроль правительства за сферой отсутствовал, и англичане просто покупали сырье по локальным низким ценам, не платили перуанскому правительству никаких налогов и ренты и выдавали ему кредиты и займы под огромные проценты в счет будущих продаж удобрения, да еще и с вычетом выплачиваемых правительством комиссионных. Правительство постепенно накапливало огромные долги перед английскими торговыми домами и банками.
На выборах 1851 года Кастилью сменил консерватор и кадровый военный Хосе Эченике (годы правления: 1851–1855), который восстановил почти умерший институт рабства, поднял налоги, взимаемые с индейцев, почти втрое, начал преследования всех несогласных с его политикой, и фактически присвоил себе деньги, получаемые государством от продажи гуано. Политика Эченике вызвала широчайшее недовольство перуанцев, и в 1854 году экс-президент Кастилья, опиравшийся на крестьян и рабов, организовал против него революцию, окончившуюся его возвращением в президентское кресло на правах «временного президента» (как нетрудно догадаться, остался он в нем надолго). Кастилья окончательно отменил рабство и подушную подать для крестьян, а также церковную десятину, всё еще существовавшую в преимущественно католическом Перу.
Кастилья продолжил политику по укреплению государственного капитализма во всех сферах экономики. Этому способствовали и стабильные цены на гуано, экспорт которого в 1854–1855 годах принес в бюджет до 80 % всех средств [142]. Однако большая часть прибыли оставалась в торговой цепи – ее получали торговцы, связанные с английскими банками и занимающиеся распределением и администрированием ресурсной ренты чиновники. Были и другие проблемы: развивалась «голландская болезнь», и перуанская экономика становилась всё более зависимой от импорта. Прибыли от торговли удобрением оседали в карманах нескольких процентов населения и пролиферировали не так сильно – слишком большая доля потребления обеспечивалась импортом. Неравенство росло очень быстрыми темпами. Хотя Кастилья пошел на ряд уступок для крестьян и индейцев, в их рядах зрело недовольство растущим неравенством.
В некоторых регионах страны местные власти стали отказываться продавать гуано связанным с иностранным капиталом столичным торговцам из Лимы, поскольку деньги от экспорта удобрения не доходили до их провинций. Правительство в свою очередь решило отдать всю добычу гуано в руки единого концессионера, которым в 1869 году стал французский торговый дом братьев Дрейфусов. Французский концессионер обязался не только покупать гуано напрямую у перуанцев, минуя столичных посредников, но и ежегодно покрывать внешний долг страны. Это создало классическую ситуацию moral hazard – правительство стало больше и больше занимать. В результате само правительство Перу к сроку истечения соглашения концессии (1878) задолжало дому Дрейфусов огромную сумму.