— Господин император маются подагрическими болями…
Вот как… Это намного лучше почечной колики и не так опасно, как приступ стенокардии… Думается, откачают. Подагра — бич богатых мерзавцев Средневековья; неумеренное пристрастие к красному мясу и красному же вину приводит к этой болезни, даже я, медицинский неуч, знаю, ибо почитывал кое-что из истории. Именно дворяне и купцы маялись этой болячкой.
— Давно приступ?
Ополоумевший взгляд врачевателя стал чуть более спокойным. Я не бросался на него с кинжалом, не кусал в шею, не пытался отгрызть ухо, а только несильно держал за грудки.
— Да уже третьи сутки, аккурат к вечеру начинается и до утра так ломит, так терзает, ой, помилуй Ашар… — Врачеватель осмелел: — А еще у господина императора, милостивца нашего, вседержителя, да осенит его Ашар, сильно теснит в груди, пучит в животе, стреляет в висках, ломит в затылке, и иногда он видит змеек на постели. Ноги его ослабли и не слушаются, пальцы рук почти не действуют последний месяц, ибо суставы страшно взбухли и болят.
Хм, а что ожидать от старика, который полжизни поклонялся Бахусу, сиречь пил как не в себя? Удивительно, что он вообще дотянул до столь преклонных лет.
Вовремя он подмахнул указ о моем назначении.
— Фракции посылают лучших медиков, господин камергер выбирает и запускает по очереди… Лекарям дан строгий наказ: ослабить все симптомы, что терзают нашего милостивца…
Это как раз не удивительно. Фракциям нужно, чтобы Экверис Растар дотянул до бала в относительном здравии. Почему до бала? Потому, что если Растар помрет до бала — начнется грызня за власть между его наследничками, а это, видимо — видимо! — не вписывается в планы фракций. Переворот случится на балу, где соберутся все члены имперской фамилии. Крыс лучше раздавить в одном подвале, чем вылавливать по всему дому поодиночке, а, черт, я уже это говорил. До того времени фракции сохраняют известный нейтралитет по отношению друг к другу в самом Варлойне и Нораторе, что не мешает им выяснять отношения за их границами. Ну а к перевороту каждая из фракций подойдет во всеоружии… Каждая будет играть в свою игру, и в этих играх некий Аран Торнхелл, архканцлер, темная лошадка, будет мешать. Потому меня попытаются убрать до бала.
Мановением руки я отпустил лекаря и велел Блоджетту указывать мне путь к винным подвалам. Сопутствуемые десятками взглядов, мы двинулись по арочному коридору, примыкавшему к приемному залу императора. Окна здесь были пошире и почище, стены увешаны бархатными малиновыми занавесями. Я спросил, что за штуковина лежит в имперской комнате на мраморном постаменте.