Накрыло его почти сразу. Он сидел перед зеркалом в ночной рубахе в рюшечках и… заплетал косички из собственной седой гривы. И безо всяких очков. А само плетение было, мягко говоря, непростым. Обязательно зарисовать надо будет! А, вот, надел очки…
Ну, точно, он так и думал. Половинки были такими же артефактами: волосы засветились аккуратно сплетенными магическими потоками. А вот и борода!
Старческие узловатые пальцы, унизанные перстнями, проводят по ней, достают перевязь с бубенчиками — как они светятся! Какой филигранный узор!
Отчего-то начинает ныть в груди, и он прикрывает глаза. Темнота накатывает неожиданно и неотвратимо.
Красивый юноша с льняными локонами протягивает ему коробочку… Обнимает за плечи, и становится удивительно тепло. Он благодарен ему за все: за то, что он рядом, за его доверие, даже за этот теплый и солнечный день.
А вот они спорят — яростно, непримиримо, и снова — боль…
Он не понимает меня.
Я не могу понять его. Откуда столько холода?
Но ведь совсем недавно все было иначе. Мы дышали одинаково, мы думали вместе, и не было, не могло быть друга ближе тебя, Гел. Кто из нас был неправ? Может, я? Но я решил, что ты. Потому что не может через войну пролегать путь ко всеобщему благу. Не может, Гел. Зачем ты пошел им?
Боль. Холод, выгрызающий, кажется, самую душу…
И начинают всплывать лица, одно за другим.
Брат…
Какой брат, у меня его никогда не было! Ах, да. Абер.
Сестренка… Нежное детское лицо, расширенные глаза, крик…
Родители…
Все кружится в хороводе, звучат голоса, требования, просьбы, плач…
Судорожный вдох.
Тьма отступает.
Зеркало. Выдох. Вдох — выдох…
Седую бороду изо всех сил сжимают старческие пальцы.
Перстни светятся редкими узорами магических плетений.
Голубые глаза, яркие и холодные, не проронили ни слезинки. Только старческий рот лег скорбной складкой.
Он аккуратно расчесал бороду и… загрузил ее во что? В дамский чулок?!
О, да… вот пятка.
Упс.
Достал бороду.
Аккуратно повязал артефакт обратно.
И снова зачехлил… Тщательно сложил странной, похожей на кукиш фигурой и подвязал где-то под шеей…
Три головы вынырнули из омута памяти… Три совершенно непохожих физиономии смотрелись, словно родные: в полной прострации.
— Ну что, вы как?
На вопрос взволнованного Люпина все трое только отмахнулись.
— Ффу-у-ух, — выдохнул Блэк через минуту.
Северус молча протянул ему флакон. Джеймс перехватил его руку и тут же опрокинул все в себя и сделал жест «повторить». Принц снова раздал зелье. Минут через пять Люпин был готов уже бежать к медиковедьме, услышав блэковское:
— А пятка чулка меня лично спасла!