Агент Ли (четыре-четыре-восемь-шестнадцать) предпринимает курс лечения от джанка… пространственно-временное путешествие, зловеще знакомое, ведь джанк на каждом шагу ставит наркоману рогатки… курсы лечения, прошлые и будущие, челноком гоняют видения сквозь его призрачную субстанцию, дрожащую на неслышных ветрах ускоренного Времени… Сделайте укол… Любой Укол…
Страдания напоказ, полокружительные уколы в камере участка… «Ну что, Билл, героинчику захотелось? Ха-ха-ха!»
Временные полуобразы, которые тают при свете… карманы, полные гнилой эктоплазмы, выметаемой старым джанки, кашляющим и харкающим на утренних ломках…
Старые буро-фиолетовые фотографии, которые скручиваются и покрываются трещинами, как грязь на солнце: Панама-Сити… Билл Гейнз обрабатывает аптекаря-китайца, пытаясь вырулить опийную настойку.
– Мои собаки участвуют в бегах… породистые борзые… Все больны дизентерией… тропический климат… понос… обдристались, понятно?.. Мои Гончие Помирают! – Он закричал… В его глазах вспыхнул голубой огонь… Пыл иссяк… запах горящего металла… – Пользуюсь глазной пипеткой… А вы бы?.. Менструальные колики… моя жена… «Котекс»… Старушка мать… Геморрой… болит… кровоточит…
Он отключился, навалившись на прилавок… Аптекарь вынул изо рта зубочистку, взглянул на ее кончик и покачал головой…
Гейнз и Ли дочиста обобрали Панамскую Республику от Давида до Дарьена, оставив ее без опийной настойки… С хлюпающим звуком они разбежались в разные стороны… Джанки нередко объединяются, сливаясь в одно тело… Следует проявлять осторожность, особенно в стремных местах… Гейнз вернулся в Мехико… Горькая скелетная ухмылка от хронической нехватки джанка, дурацкая от кодеина с чумовыми колесами… сигаретные дыры в купальном халате… кофейные пятна на полу… дымящая керосинка… ржаво-оранжевое пламя…
В Посольстве отказались сообщить подробности – только место захоронения на Американском Кладбище…
А Ли вернулся к сексу, боли, времени и яхе – горькой Духоподъемной Лозе с Амазонки…
Помню, как-то после передозировки маджуна (это конопля, высушенная, мелко истолченная до консистенции зеленой сахарной пудры и смешанная с какими-нибудь сладостями, по вкусу напоминает рождественский пудинг с примесью песка, но выбор сладостей произволен…) возвращаюсь я из «Лулу», или «Джони», или «Мальчишеской Детской» – короче, из туалета для мальчиков (вонь атрофированного младенчества и сортирного воспитания), оглядываю гостиную той виллы, что близ Танжера, и вдруг не могу понять, где нахожусь. Вероятно, я открыл не ту дверь, и с минуты на минуту Одержимый Держатель, Владелец, Который Добрался Туда Первым, ворвется и закричит: