Он поджидал меня с большим нетерпением. Еще утром он заезжал на своей тележке к нам в кузницу и ему рассказали великую новость. Он приготовил для меня угощение в гостиной, где происходило памятное чтение «Джорджа Барнуэла», и, пропуская в дверь мою священную особу, тоже велел своему приказчику «не путаться под ногами».
— Друг мой, — сказал мистер Памблчук, пожимая мне руки, когда остался наедине со мной и с угощением. — Поздравляю вас по случаю такой редкостной удачи. Вы ее заслужили, заслужили!
Это было сказано к месту и показалось мне весьма дельным замечанием.
— Мысль о том, — сказал мистер Памблчук, предварительно выразив свои чувства ко мне восхищенным пыхтением, — что я некоторым образом способствовал этому, составляет для меня высшую награду.
Я напомнил мистеру Памблчуку, что этого предмета нельзя касаться ни словом, ни намеком.
— Друг мой, — сказал мистер Памблчук, — если вы разрешите называть вас так…
Я промямлил: «Разумеется», и мистер Памблчук снова взял меня за обе руки и сообщил своему жилету колыхательное движение, которое говорило о чувствах, хотя и совершалось намного ниже сердца.
— Друг мой, положитесь на меня, в ваше отсутствие я не пожалею своих слабых сил, чтобы обо всем этом не забыл Джозеф. Джозеф! — сказал мистер Памблчук, как бы моля и сострадая. — Джозеф!! Джозеф!!! — после чего он покачал головой и постукал себя по лбу, тем выражая свое отношение к главному недостатку Джозефа.
— Но что же это я, друг мой, — сказал мистер Памблчук. — Вы, должно быть, проголодались, вы падаете от усталости. Садитесь, прошу вас. Вот курятина — это из «Кабана», вот язык, тоже из «Кабана», вот еще кое-какие лакомые штучки из «Кабана», которыми вы, надеюсь, не побрезгуете. Но неужели, — сказал мистер Памблчук, едва успев сесть и снова вставая, — неужели я вижу перед собой того, с кем я делил игры и забавы его счастливого детства? Дозвольте же… дозвольте мне…
Это «дозвольте» означало, что ему хочется пожать мне руку. Я согласился, он с жаром стиснул ее и снова сел.
— Вот вино, — сказал мистер Памблчук. — Выпьем. Возблагодарим судьбу, и пусть она всегда выбирает своих баловней так же разумно. Нет, — сказал мистер Памблчук, снова вставая, — я не могу видеть перед собой Того, кто… а также пить за Того, кто… не выразив еще раз… Дозвольте… дозвольте мне…
Я дозволил, и он снова пожал мне руку и, осушив стакан, опрокинул его вверх дном. Я последовал его примеру; и доведись мне перед этим самого себя опрокинуть вверх дном, вино и тогда не ударило бы мне в голову с такой силой.