Хромой, скорее всего, попробовал бы дернуться. Все же профессия обязывает, да и пиратский опыт говорит, что шансы сохраняются до самой последней секунды. Он – да, но экипаж корабля… Британцы – храбрый народ. Способны они и на массовый героизм, что не раз подтверждалось историей. Но в безнадежный бой не ради своей страны, а из-за чьих-то интриг у них идти не было желания. Особенно учитывая, что сдавшихся обещали признать военнопленными, но в случае сопротивления они все будут признаны пиратами. От такого даже после смерти не отмоешься. Не потому, что пират, это как раз дело житейское, а потому, что попался. И они сдались.
Пока два корабля аккуратно брали «Лайон» на абордаж, а третий стоял в дозоре, флагман лихо подкатил к поврежденному корвету, мастерски отработав маневровыми двигателями, уравнял скорости и ловко затащил его в ангар. Вообще-то на таких кораблях он поменьше, рассчитанный на два звена истребителей, но эта четверка, построенная в экзотической модификации, могла тащить в своем ангаре целый фрегат. Старенький корвет же и вовсе поместился запросто. Очень хорошо, кстати, потому как загерметизировать «Викинг» сейчас вряд ли получилось бы из-за серьезных повреждений корпуса и лопнувших переборок, а торчать в скафандрах было не слишком комфортно. На крейсере же им предложили свое гостеприимство и медицинскую помощь, которая, к слову, потребовалась только капитану, сильнее других пострадавшему от перегрузок. Но все это было позже, а пока им оставалось лишь наблюдать, как Изабелла, едва восстановилась атмосфера в ангаре, буквально скатилась по трапу и бросилась на шею невысокому крепышу, быстрым шагом идущему к кораблю.
– Папа!
Вечером, когда они пили чай (и кое-что покрепче, ибо стресс нужно снимать) в адмиральском салоне, у них состоялся крайне серьезный разговор. Командующий соединением, вице-адмирал Костин, некоторое время наблюдал за гостями с улыбкой сытого хищника. Он мог быть доволен и благодушен – в результате блестяще проведенной операции захвачены трофеи, ценный источник информации, а британцы дружно оказались в дерьме по уши. Ну а потом, немного подумав, он рассказал молодняку, а заодно и княгине (достойна, чего уж там, да и слишком долго в теме, проще рассказать, чем сама докопается), из-за чего они все, собственно, рисковали шкурами и какие перспективы у них во всем этом открываются.
Откровенно говоря, серьезные люди в имперской разведке не поверили информации, подброшенной им британцами, сразу же. Не потому, что «этого не может быть потому, что этого не может быть». И не по причине корявой подачи информации – ее-то как раз британцы, много веков тренирующиеся в плетении интриг, выдали очень аккуратно. Просто на самом деле – британцы о том не знали, иначе удавились бы со злости – передатчик или нечто, способное работать в этом качестве, сами русские нашли уже достаточно давно и придерживали информацию во избежание социальных последствий, причем у всех и сразу. Зачем спешить? Ведь любой социальный катаклизм способен привести к большой войне. А уж такой… В общем, Совет подумал, а император решил, что война против всего мира бесперспективна. Ибо, воюя против всего мира, можно одержать сколь угодно много тактических побед, но стратегически тебя все равно задавят. Лучше не слишком торопясь подготовиться и приступить к работе во всеоружии. А информация, которую подкинули британцы, деталями слишком отличалась от той, что имелась у хорошо знающих, с чем придется иметь дело, русских.