– Это хорошо, даже замечательно, – Кошко хитро и задорно улыбнулся. – Не могу себе представить, что мне будут помогать жандармские офицеры. Как-то в голове не укладывается.
– Будут, будут. Можете не сомневаться. Так кого в помощь возьмёте из нашей группы? – вновь спросил я.
– Тимофей Васильевич, а художник, действительно, так хорош, как про него рассказывали? И, действительно, может со слов нарисовать лицо нужного человека?
– Да, хорош! Я и сам убедился, да и для остальных членов нашей группы Иван Семёнович нарисовал по описанию лица их знакомых. Все в один голос утверждают, что очень похожи. В дороге у Вас будет время в этом убедиться.
– Без меня меня женили, – вновь задорно улыбнулся сыщик, ещё больше расположив меня к себе. – С удовольствием возьму с собой господина Кулакова. Надо же, художник-криминалист?! Так неожиданно! Я в своей части в Риге пытаюсь организовать антропометрическое бюро по системе Бертильона, соединённое с фотографическим павильоном, но, к сожалению, департамент денег на это не выделяет. Может тогда получится, должность художника-криминалиста пробить. А лучше бы всё сразу! Вот возьму и сманю к себе Ивана Семёновича.
– Не, не получится. Такая корова нужна самому, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Какая корова? – удивлённо спросил Кошко.
Пришлось изворачиваться и рассказывать в лицах мультик на стихи Михалкова «Как старик корову продавал», выдав это за местный фольклор Приамурья. На память прочитал несколько запомнившихся отрывков. Кошко задорно хохотал, особенно после последнего четверостишья:
Старик посмотрел на корову свою:
– Зачем я, Бурёнка, тебя продаю?
Корову свою не продам никому -
Такая скотина нужна самому!
Смех смехом, а на следующий день Кошко, Куликов и Зарянский выехали в Севастополь. Через двое суток пришла телеграмма, что группа приступила к работе.
Пятого ноября одна тысяча девятисотого года в истории Российской империи произошло сразу несколько, можно сказать, значимых событий. Первое было трагическое – умерла Её императорское высочество Ольга Александровна. Видимо, эта новость привела к несколько преждевременным родам у Её императорского величества Елены Филипповны. Но, слава Богу, всё закончилось хорошо, и в семье Романовых, как мечтал Николай, появилась здоровая и крикливая девочка. Можно было дать сто процентов, что назовут её Ольгой.
Эти события несколько выбили и меня, и всех, кто находился в Гатчинском дворце из колеи. Особенно трёхчасовые роды Елены. Не хотелось бы мне оказаться на месте Николая. С утра смерть сестры, а потом эти крики роженицы. Ближе к вечеру, когда всё стало успокаиваться, к Ширинкину, у которого я находился и лечил вместе с ним нервы небольшими порциями «адмиральского чая» и моего любимого вишнёвого ликёра, примчался начальник телеграфной конторы титулярный советник Михайлов со следующей депешей: «Armande Hachette трость духовая трубка шарик кастрюля-крюшница компот больше тридцати сажень убыл Одесса Константинополь Марсель 12 сентября „Пэл-мэл гэзет“ 20 11 1899 третья страница Нужна помощь Кошко».