— Добри мастер! — снова подтвердил старик.
— Добри, вот посмотри! — Он сунул руку во внутренний карман пиджака, достал сложенный вчетверо лист и протянул его Георгу Хенигу, но так, чтобы все видели на листе две золотые медали. — Болонья и Канада!
Отец мой взял лист, внимательно рассмотрел его, поцокал из вежливости языком и вернул мастеру Франтишеку.
Я слез тихонько с табурета, подошел к контрабасу и прижался к его пузатому теплому телу.
Какой великан играет на этом чудище? Михель Голландец? Мастер Франтишек напоминал мне Михеля Голландца из сказки «Холодное сердце», которую мать читала мне перед сном.
Боженка тихо сновала по комнате. Я рассматривал темное нутро контрабаса. Раскатистый смех гостя заставил меня вздрогнуть:
— Что? Ха-ха-ха! Вы что, смеетесь? Восьмушку? Делай лучше деревянные лошадки!
— Сделать восьмую! — коротко, но твердо ответил Хениг.
— Дай немного лаку, а то у меня кончился. — Франта встал. — Работа стоит. Вчера закончил скрипку — морилкой покрыл, загрунтовал, осталось только отлакировать. Скрипка — чтоб пела, а не пищала! А лак кончился.
— Колико раз учил тебе, кажди мастер лак сам делал! — укоризненно сказал Георг Хениг, наливая густую жидкость в баночку.
— Смолы нет! Скипидара, мастики нет! — Франта произносил незнакомые прекрасные слова, которые я жадно впитывал в себя, чтобы потом дома повторять, как магические заклинания: ладан, копал, сандарак, канифоль…
— Ладно, не жадничай! — сказал он под конец.
— Дал лак. Вот.
— Мастер Георгий! — голос Франты вдруг зазвучал мягко. — Почему ты не продашь мне твои инструменты? Сколько можно тебя просить? Не видишь разве, что такими руками скрипки уже не изготовить.
— Сделаю!
— Не сделаешь! Если хочешь заниматься игрушками, я подарю тебе новый комплект инструментов из Германии. Электромотор, сверло…
— Мастер Франта, оставляй себе свой инструмент из Германия! — вдруг рассердился старик. — Хениг не продавай! Они подарок от мой отец! Я не хотел сверло!
— А Ванде подарил стамеску…
— Не подарил! Мастер Ванда приходил, брал стамеску, говорил, вернуть в момент. Месяц прошел. Нет Ванда, нет стамеска. Ай-ай-ай!
— Ай-ай-ай! Что ж он не пришел у меня попросить? Стамеской бы его да по голове! Ну ладно… до свиданья. А вы, — обернулся он к отцу, — если вам что-то понадобится, вы знаете, где мастерская? На Лете. Только игрушками я не занимаюсь.
Мастер Франтишек ушел. В комнате сразу стало просторнее. Георг Хениг подозвал меня, я подошел к нему и застыл, напряженно выпрямившись. Он взял меня за подбородок и, слегка приподняв его, стал всматриваться в мои глаза. А я уставился в его. Серо-белое в мутно-белом, точно мышата в молочной сыворотке. Он смотрел на меня долго-долго, бормоча «цар, мальки цар Виктор» и улыбаясь своими еле заметными губами.