– А вы?
Неожиданно, Лиза вдруг посмотрела мне в глаза и улыбнулась.
– Леша, я знаю, что я, наверно, младше, но давайте перейдем на «ты»!
– Конечно! Вот только родились вы… ты… задолго до меня…
– Никак не могу к этому привыкнуть. Так вот. Я закончила Одесский медицинский институт по специальности «хирургия», а тут началась война, и меня призвали в армию. Работала хирургом сначала в Одессе, потом в Севастополе, а шестого ноября сопровождала группу раненых, которых эвакуировали в Новороссийск. Ночью мы зашли в Ялту, взяли еще беженцев, и вышли уже засветло. И в половину двенадцатого – меня как раз попросили осмотреть кого-то на палубе – прилетели немцы и нас разбомбили, хотя на корабле ясно был виден красный крест… Вшестером мы схватились за шлюпку, каким-то образом оказавшуюся в воде, а она возьми да перевернись. Двое сразу ушли под воду, а мы вчетвером – Зинаида Михайловна, дети ее, Нинель и Алеша, и я – держались, как могли, хотя было ясно, что жить нам оставалось считанные минуты. Я же врач, я знаю, что такое гипотермия. А потом нас накрыло тьмой, и вдруг мы увидели ваш корабль… и Зинаида Михайловна закричала: «Спасите!» И вдруг вы – ты – приплыл и спас нас.
– Не только я. Ребята помогли.
– А как вы сюда попали?
– Володя купил этот теплоход…
– Володя – капиталист? – сказала она удивленно, но более холодным тоном. Лица ее я уже практически не видел – стемнело.
Ну я дурак, подумал я. Не хотелось же ей говорить, а придется теперь.
– В России вновь решили построить капитализм. Володя и многие другие были офицерами, и в одночасье их всех уволили. И он смог-таки наладить свое дело, а теперь решил устроить туристическую компанию, чтобы катать туристов по озерам и рекам. И, когда мы были на Онеге, нас, как и вас, захлестула мгла – и мы оказались здесь.
Лиза зарыдала, и мне хотелось успокоить ее, прижать к себе, но я не решился, лишь погладил ее по голове и начал шептать:
– Все хорошо, все будет нормально, вот увидишь…
– Лешенька, мы же всю жизнь надеялись, что наши дети или внуки будут жить при коммунизме. А оказалось, что все это было напрасно…
– Нет, милая, теперь нам решать, как будут жить наши дети и внуки. Мы в новом месте, в новое время, нам будет тяжело, но я верю, мы справимся…
И я осмелился наконец и приобнял ее за еле различимые в сгустившейся темноте плечи – и она вдруг прижалась ко мне и робко поцеловала меня в губы, потом отпрянула и прошептала:
– Ох, я только что подумала – что скажут теперь в комитете комсомола…
– Нет здесь никакого комсомола. Есть лишь наш теплоход, Володя с ребятами, Зинаида Михайловна с детьми, и англо-индейская семья на острове. Нам придется строить здесь новую жизнь. И такие, как ты, здесь будут очень нужны – врачи всегда на вес золота. А вот мои способности вряд ли кому-нибудь понадобятся.