Джереми залпом осушил полстакана и умиротворенно вздохнул.
— Ну кто же? Кто?
— Рене Ле Бук. Художник-пейзажист.
Элль удивилась:
— Художник. Пейзажист. Ничего не понимаю. Откуда он взялся?
— Оттуда же, откуда и мы. Приехал, а теперь бродит по местным горам с этюдником. А живет на ферме Наилей.
— Где это? — спросила Элль.
— Понятия не имею, — сказал Джереми. — Но, должно быть, где-то тут рядом.
— Где ты его нашел? В Ла-Роке?
— На дороге…
— Ты шутишь?
— Нисколько. — Джереми допил вино, повертел стакан, разглядывая донышко. — А не повторить ли мне?
— Я не буду, — сказала Элль.
— А я, пожалуй, выпью еще.
Он сходил к бочке и вернулся с полным стаканом рислинга.
— Я действительно нашел его на дороге, — сказал он. — Я отъехал от деревни километров на десять и увидел его на обочине. Он пытался остановить попутную машину. Я подобрал его, решив поначалу, что это местный житель. Знаешь, он такой забавный: толстый, лысый, с густой черной бородищей до самых глаз и в больших солнцезащитных очках, а между очками и бородой торчит здоровенный горбатый нос. Едем мы и болтаем о всякой ерунде: какая погода стоит прекрасная и какие места вокруг чудесные, — а он все поглядывает на меня как-то странно. Потом вдруг высказался: «Ну точно он!» И пока я пытаюсь сообразить, к чему это, он вытаскивает из кармана куртки кассету с «Полнолунием» и просит меня дать ему автограф. Мы вместе доехали до Ла-Рока, я сдал машину, а потом мы посидели в ресторанчике за бутылкой вина.
— Вот как, — протянула Элль. — Не успели мы сюда приехать, как начали обрастать знакомыми.
— Ты огорчена?
— Опасаюсь, что к тебе начнется паломничество.
— Ты права, я поступил неосмотрительно, — печально произнес Джереми. — Когда я уезжал из Ла-Рока, за автобусом тянулись сотни людей. Они отставали постепенно…
— …а во главе их шел лысый и бородатый Рене Ле Бук, и его солнцезащитные очки блестели от слез, — закончила Элль.
Они расхохотались.
— Он тебе придется по душе, — заверил Джереми. — Сказал, что заглянет выпить с нами по стаканчику красного, и все зазывал меня половить форель.
— У тебя же нет удочек?
— У него есть.
— Поедешь? — спросила Элль.
Муж пожал плечами.
— Не знаю. Если ты меня отпустишь, то может быть. — Он улыбнулся. Я обожал рыбную ловлю, когда был мальчишкой.
— Все, — сказала Элль. — Дух Рене Ле Бука, изыди вместе с удочками и форелью. Я хочу в горы.
Джереми допил рислинг.
— Пойдем переоденемся.
Когда они вошли в свою комнату, раскрытое окно напомнило Элль о Маню. Она выглянула во двор, но сына Мари там уже не было, только срезанные ветки аккуратной кучкой лежали возле кустов.