— Что поделаешь, — вздохнула хозяйка, — жить чем-то надо…
Фёдор Иванович сказал, что заглянул на минутку к Вове — своему старому пациенту. На самом же деле в мыслях у него было совсем другое: быть может, разбитной хозяйке посчастливилось узнать что-нибудь о партизанах. Он даже подозревал, что она не одна ухаживала за раненым красноармейцем, надёжно упрятанным в погребе. Быть может, именно отсюда поведет ниточка к тем, кого он так настойчиво ищет. Ведь настанет же время выздоровления и красноармейца и лётчика Казакова, а что с ними делать потом? Он как-то сказал Майе о своем желании найти партизан и услышал странный ответ: «Если вы им понадобитесь, они сами найдут вас». Хорошенькое дело! Жди, когда понадобишься. А если они обойдутся без него? Нет, подобное ожидание не устраивало Фёдора Ивановича.
Разговор с Еленой Степановной не клеился. Они говорили о дороговизне на рынке, о приближающихся холодах.
— Голуби прилетели, на сарае сидят, — как бы между прочим сказала хозяйка.
Мальчик вскочил на ноги. Глазенки у него заблестели.
— Мама, я пойду посмотрю.
— Сейчас одену тебя. Выйди, сынок, посмотри.
Когда Вова скрылся за дверью, Елена Степановна начала:
— Фёдор Иванович, посоветуйте, что делать? Парень-то ваш красноармеец почти совсем выздоровел, мается в темноте. Скажите, куда отправить его. Может, знаете о партизанах? К ним ему хочется.
Фёдор Иванович развел руками.
— Вас я хотел спросить о том же, о партизанах.
— Есть они! Офицеры-то, которые в моем доме живут, каждую ночь трясутся, боятся они партизан. А парень-то наш говорит — сам уйду в лес. Боязно мне за него: на ноги подняли, а дальше как же?
— Пусть повременит, что-нибудь придумаем, — ответил доктор, хотя сам ещё толком не знал, что придумать. Главное, найти надёжных людей. Он уже подумывал о том, чтобы съездить кое в какие сёла, особенно в те, окруженные лесами. Там наверняка знают о партизанах, там у него много знакомых — бывших пациентов.
— А что я слышала, Фёдор Иванович, Москва говорила.
— Москва? — встрепенулся он.
Соколова горячим шёпотом продолжала:
— Сегодня мою полы и смотрю — никого нет в доме, а на тумбочке их офицерский приёмник стоит. Не утерпела, уж так мне хотелось Москву послушать. Подошла я ни жива, ни мертва, включила и вдруг слышу: «Внимание, говорит Москва». У меня аж сердце зашлось…
— Что? Что передавали из Москвы? — нетерпеливо спросил он.
Елена Степановна улыбнулась.
— Песни передавали да такие весёлые, такие душевные, настоящие наши, русские… Жива Москва, раз песни передаёт.
В эти дни фашистское радио безудержно трубило о том, что столица большевиков полностью окружена и вступление туда немецких войск — дело нескольких дней, что по приказу фюрера войска ждут, когда в Москве стихнут пожары, чтобы, часом, не закоптились парадные мундиры «победителей».