Подвиг доктора Бушуева (Горбачев) - страница 73

— Безответная любовь?

— Был мне ответ, был, — неожиданно разгорячился собеседник. — Если хочешь знать, до войны я в тюрьме сидел, за драку. Катенька ждала, ждала…

— И не дождалась?

— Не такая она, чтобы не дождаться, — живо возразил Щербак. — Вернулся я из тюрьмы, а Катенька мне говорит: посмотрю, Назар, каким ты стал, а потом решим. Пока присматривалась, а тут война, и все опять у нас окончательно расстроилось. Из окружения хотел к ней податься, недалеко она живет, за пяток дней смело можно дойти. Да только пойми ты, милая девушка, как я ей на глаза покажусь? То из тюрьмы, а теперь из плена. А ты говоришь — отмоешь, мыло прежнее сохранила. Воды в море не хватит, чтобы отмыть всю грязь… Э, да что там говорить, — махнул он рукою. — Загублена жизнь…

— А ты сожги мельницу — и в лес, — как бы между прочим посоветовала Майя.

Щербак остановил среди дороги лошаденку и стал в упор рассматривать собеседницу. Майя с тревогой в сердце тоже смотрела на него.

— Вот ты какая советчица… А скажи, кто меня в лесу ждёт?

И Майя решилась:

— Да ты что, слепой или в самом деле ничего не знаешь о партизанах? Эх ты, защитник Родины, фашистов кормишь хлебом, а они, может быть, твою Катеньку в Германию на каторгу угнали, может быть, надругались над ней, — со злостью говорила она. — С таким даже сидеть рядом противно. — Майя вскочила с саней и быстро зашагала вперед.




Щербак догнал её.

— А говорила — нога болит, — сказал он.

— Душа у меня болит, глядя вот на таких, — через плечо бросила она. — Из-за вас немца вон куда допустили. Если бы твоя Катенька знала, что ты сейчас делаешь, прокляла бы, на веки вечные прокляла…

Щербак молча подхлестывал кнутом лениво шагавшую лошаденку.

— А ты садись, зачем же пешком идти, — пригласил он.

Майя снова села рядом.

— Я тебе вот что скажу, милая ты девушка, ко мне уже многие подходили вроде тебя с советами: спали мельницу, даже мину предлагали. А потом я узнал, что в полиции служат некоторые советчики. Одного такого, когда он приставал с миной, отдубасил я, не знаю, жив ли теперь… Похвалили меня за это в комендатуре, и комендант самолично прислал бутылку водки с закуской. — Заметив тревожный взгляд спутницы, Щербак улыбнулся — А ты не бойся, тебя я бить не буду Ты вот скажи мне, милая девушка, человек я здесь чужой — ни кума, ни свата, кому верить, на кого положиться? Не буду скрывать у немцев я на хорошем счету. Когда они узнали, что я в тюрьме сидел, гут, говорят, наш, говорят. Значит, они думают, что я против Советской власти иду, что злость у меня есть на Советскую власть. Они того не понимают, что Советская власть наказала меня за дурость, за драчливость. А я, милая ты девушка, человек совершенно советский, мне без Советской власти жизнь не нужна…