– Нет, – равнодушно ответил я, – не надо. Тут недалеко, мы прогуляемся. – Я вышел из пролетки и расплатился с ним.
– Вам, похоже, не терпится вернуться в город, друг мой, – полушутливо заметил я.
– Да и то правда, – решительно ответил он. – Надеюсь сегодня ночью неплохо заработать на развозе публики с бала графа Оливы.
– Да, богатый человек этот граф, – согласился я, помогая жене выйти и плотнее закутывая ее в плащ, чтобы извозчик не заметил блеска ее роскошного платья. – Жаль, что я не он!
Извозчик осклабился и понимающе закивал. Он не подозревал, кто я такой. По всей вероятности, принял меня за одного из прожигателей жизни, которых полно в Неаполе: во время прогулок они находят себе дам по вкусу и поспешно увозят их, тщательно закутанных, в какой-нибудь укромный уголок, известный только им, где можно продолжить романтический вечер к обоюдному удовольствию. Весело пожелав мне спокойной ночи, он снова запрыгнул на козлы, яростно дернул поводья, разразившись потоком ругательств, развернул лошадь и с грохотом умчался прочь. Нина, стоявшая на дороге рядом со мной, изумленно смотрела ему вслед.
– Разве он не мог нас дождаться и отвезти обратно? – спросила она.
– Нет, – коротко ответил я, – мы вернемся другой дорогой. Идемте. – И, приобняв, я повел ее вперед.
Она слегка задрожала и капризно-жалобным тоном спросила:
– Далеко нам еще идти, Чезаре?
– Три минуты – и мы на месте, – быстро ответил я, потом чуть мягче спросил: – Вам холодно?
– Немного. – Она поплотнее закуталась в соболя и прижалась ко мне.
Непредсказуемая луна внезапно выпрыгнула из-за туч, словно бледный призрак обезумевшего танцора, вставшего на цыпочки на краю отвесной пропасти черных облаков. Ее лучи, мертвенно-зеленые и холодные, падали на мрачное пустынное пространство перед нами, ярко высвечивая таинственные камни Кампо-Санто, которые отмечают, где начался земной путь мужчин, женщин и детей и где он закончился, но не объясняют, куда они отправились потом. Моя жена заметила их и остановилась, сильно дрожа.
– Что это за место? – нервно спросила она.
За всю свою жизнь она ни разу не побывала на кладбище: смерть внушала ей слишком сильный страх.
– Именно здесь я храню свои сокровища, – ответил я, и мой голос мне самому показался каким-то странным и резким, когда я сильнее обнял ее за стройную теплую талию. – Идемте со мной, моя возлюбленная! – Несмотря на все усилия, в моем голосе прозвучала горькая насмешка. – Со мной вам нечего бояться! Идемте. – И я повел ее дальше, слишком обессиленную, чтобы мне сопротивляться, слишком пораженную, чтобы говорить.