– Три покушения подряд – это тоже неслыханно. Так что его можно понять…
– Хорошо, что еще вам нужно для работы?
– Специалисты-кораблестроители, которые смогут определить, какая часть яхты пострадала бы более всего, если бы эта взрывчатка была приведена в действие, находясь именно в том месте, где она была обнаружена?
– А это как может помочь следствию?
– Кто-то пытался её демонтировать. Причем этот “кто-то” прекрасно был информирован, где и что надо искать. Почему? Может он неожиданно для себя оказался на яхте и боялся за свою жизнь? Знал, что в случае подрыва он пострадает в первую очередь? Нужно отработать и эту версию. Надеюсь, она будет иметь перспективу.
– Аркадий Францевич, вы уж простите… у меня было достаточно времени поразмышлять… Последний месяц события вокруг государя разворачиваются так стремительно и принимают настолько ожесточенные формы, что боюсь, версий вам придется отрабатывать еще много и все они будут на удивление продуктивными…
– Ну, и зачем Вам это всё надо? – спросил Красин, когда пауза стала совсем уж неприличной, а пейзаж за окном полностью утонул в вечерних сумерках.
– Хочу надеяться, что для того же, для чего и вам, – глухо ответил император, делая шаг от окна, – хочу спасти Отечество от неминуемого превращения в колонию для сильных и зубастых соседей… Кстати, хозяин этого заведения заваривает изумительный колониальный индийский чай. Раз вы вернулись, я вас не отпущу, пока не попробуете.
– Я считаю, что без революции страна обречена, – отчеканил Красин, с вызовом глядя на царя, колдующего у самовара.
– Я тоже так считаю, – спокойно и как-то буднично пожал плечами император, наполняя стакан напитком цвета спелой вишни. – И весь вопрос в том, что каждый из нас считает революцией…
– Революция – это смена правящего режима, слом старой, реакционной государственной машины и переход к истинно народному самоуправлению, – произнёс инженер голосом человека, поднимающегося на эшафот.
Император, взяв в руки дымящийся стакан, подошёл к революционеру и заглянул ему в глаза, как показалось Красину, с какой-то грустью и жалостью…
– Да-да, конечно, и это тоже, – кивая в такт словам, подтвердил монарх. – Однако товарищ Красин, – в глазах его мелькнула ироничная искорка, – называясь марксистом, очевидно, вследствие своей занятости, не до конца изучил работы Маркса и Энгельса о роли базиса и надстройки, поэтому идеалистически пытается поменять их местами… Да, вы пейте чай, Леонид Борисович, пейте – он особенно ароматный, пока горячий…
– Итак, – продолжил император, возвращаясь к самовару и наполняя второй стакан, – вы считаете, что революция – это, в первую очередь, свержение самодержавия, забывая, что это только политическая надстройка, которая диктуется существующим базисом, то есть, уровнем развития отечественных производительных сил – отсталых, примитивно-кустарных, с катастрофически низкой энерговооружённостью и производительностью труда, с базисом, застрявшим в феодализме. И как вы собираетесь перепрыгнуть из него прямо в коммунизм, товарищ Красин?