Император и Сталин (Васильев) - страница 93
– Уважаемые господа! – повысив голос, обратился уже ко всем присутствующим император, – мне было очень приятно познакомиться с вашим обществом. Но столь краткое знакомство считаю абсолютно недостаточным. Пользуясь случаем, прошу разрешения посетить ваши предприятия… и, на сколько хватит сил, пообщаться поподробнее с каждым из вас. Сообщите, пожалуйста, Ивану Дмитриевичу наиболее удобное для вас время, когда сможете принять меня. А сейчас – давайте поблагодарим хозяев бакинского отделения русского технического общества, предоставивших такое уютное место для сегодняшней встречи…
– Его Императорское Величество ждёт вас! – чётко по-военному отрапортовал драгунский ротмистр и распахнул дверь кабинета.
Барон Эдмон Ротшильд сделал несколько шагов и застыл в нерешительности. Он был чрезвычайно скептически настроен по отношению к русскому монарху. Царю недавно исполнилось 30 лет и его репутация в глазах банкиров была очень далека от позитивной. Избалованный, взбалмошный, недалёкий денди, увлеченный охотой, парадами и своей молодой женой. Что с таким обсуждать? Вдохновенная речь царя на встрече с нефтяниками ни в чём не убедила и ничем не тронула Ротшильда. Её вполне мог написать Витте и убедить произнести перед подданными. Рисовка. Игра в демократа. Речь лейбориста перед выборами в парламент слушается не менее увлекательно…
Нет, с русским монархом, закоснелым в своей державности и замшелых пустых догмах про народность и православие, договариваться точно не о чем. Такого можно и нужно использовать в своих целях, что и собирался сделать Эдмон, вполне тонкий психолог, отличный переговорщик и дотошный физиономист.
Но сейчас, стоя перед императором и глядя ему в глаза, барон чувствовал, как теряет привычное спокойствие и самообладание. Строгий, но скромный военный френч, без каких-либо властных регалий он еще мог бы отнести на попытку произвести эффект демонстративным аскетизмом. Но глаза! На Эдмона смотрели глаза не молодого великосветского любителя лёгкой жизни. Они больше напоминали взгляд отца – такой же холодный, жёсткий, пронизывающий до пяток, как у хищника, много повидавшего и давно живущего по законам джунглей, где выживает сильнейший, а любая ошибка неминуемо ведёт к гибели.
Никогда не служивший в армии барон почему-то поймал себя на мысли, что ему хочется вытянуть руки по швам, встать по стойке “смирно” и, задрав подбородок, выкрикнуть что-нибудь всеподданнейшее, вроде “Рад стараться, Ваше Императорское Величество!” или “Как прикажете, Ваше Императорское Величество!” Уставившись в пол и стряхнув с себя наваждение, Ротшильд, коря себя за минутную слабость, всё-таки попытался произнести заготовленную речь про всецелое одобрение и полную поддержку, но был мягко остановлен императорским прикосновением к своему плечу.