На Забайкальском фронте (Котенев) - страница 71

— Недавно мне пришлось толковать с одним поэтом, — продолжал Георгий Мокеевич. — Этот довольно замкнутый субъект стал доказывать мне, что «служенье муз не терпит суеты», что творчество, как и любовь, требует уединения. Но разве в войну лучшие писатели-фронтовики искали покоя? И какие прекрасные книги родились от общения пера и автомата! — Марков сделал небольшую паузу, посмотрел на лежавшую на столе рукопись и добавил: — Тишина нам, конечно, нужна: в шуме пивного бара ничего путного не напишешь. Но прежде чем уединиться для творчества, оглянись вокруг себя, посмотри, как гидростроители перекрывают реки, познакомься со строителями БАМа, которые в вечной мерзлоте прокладывают железнодорожные рельсы, поживи с ними в палатке — словом, почувствуй себя участником великих дел. И шире станут твои творческие замыслы, громче запоет твоя муза.

Бывший командарм внимательно выслушал писателя, в раздумье заметил:

— В литературе вас называют певцом Сибири, а для нас, забайкальцев, вы по-прежнему певец орлиных хинганских полков.

Прощаясь с хозяином, гость оглядел его с головы до ног, сказал вроде бы с сожалением:

— Не узнал бы вас на московской улице. Совсем гражданским человеком стали. — И, встопорщив остистые брови, спросил с деланной строгостью: — Ну, а полковничью шинель, небось, храните?

— Пусть висит — может, сгодится.

— То-то же. Правильно делаете!

Отставной генерал пожал отставному полковнику руку, направился к дверям. Он спешил в райвоенкомат на встречу с призывниками, чтобы рассказать наследникам боевой славы, как трудно добывалась победа, сколько крови и жизней было отдано за землю, на которой они теперь живут, трудятся и влюбляются, и как упорно надо учиться военному делу, чтобы уберечь мир на земле.

Много крови попортила бойцам эта косматая безымянная высота. Рота несколько раз пыталась взять ее штурмом, и все безуспешно. Во время третьей атаки стрелки доползли уже до самой середины ската. Казалось, еще один рывок, одно усилие — и они прорвутся к вершине. Но тут ожил проклятый дот, и пришлось откатываться вниз, к подножию, откуда начиналась атака.

Под вечер по высоте ударили орудия. Били хлестко, эхом отзывались рвущиеся снаряды. Вершина стала похожа на оживший вулкан, извергающий в небо расплавленную лаву. Когда закончилась артподготовка, бойцы бросились вперед. Подъем становился все круче, на пути все чаще попадались воронки от снарядов. Рота миновала изрытую снарядами горбину и оказалась совсем неподалеку от развороченного дота. Но в это время наверху снова заговорил вражеский пулемет, и рота залегла. Вокруг зачиркали пули, разбрызгивая в стороны землю. Оставаться на голом месте было нельзя. Пришлось снова откатываться к подножию высоты.