И Наталия вскоре узнала в этом мужчине артиста Андрея Варфоломеева. Какая женщина С. не мечтала оказаться в объятиях этого легендарного Варфоломеева, игравшего в местном драмтеатре все первые роли и являвшегося (по слухам) любовником московской известной киноактрисы Федоровой. Об их романе писала вся столичная пресса.
Но какое отношение имеет Варфоломеев к сегодняшнему настроению Наталии? К ее мыслям о двух погибших женщинах?
Она кончила играть и посмотрела на свои руки. Пальцы были вымазаны какой-то жирной пастой неопределенного цвета…
Перепачканы были и клавиши. Она поднесла руку к лицу и принюхалась: грим, чуть мыльный, чуть кремовый кисловато-фруктовый душистый запах. «Только этого еще не хватало!» Она достала из кармана халата носовой платок и вытерла клавиши.
В связи с именем Варфоломеева ей в голову пришла всего одна-единственная мысль, да и то пошлая до невозможности: а что, если и Ольга Савельева и Злата Малышева изменяли своим мужьям с этим артистом?
Как это часто бывает, после видения она почувствовала себя еще более растерянной и беспомощной. Но чувство причастности к делу, которое ее так занимало, все-таки было. «Варфоломеев появился не случайно. Надо бы с ним встретиться и поговорить…»
Кроме того, на завтра она запланировала очередной поход к Романову, чтобы посмотреть на Малышева. Может, Вася расскажет ей что-нибудь интересное.
* * *
«Почему они не вернули мне ключи?»
Марина стояла в прихожей и не знала, что ей делать дальше. Иногда ей казалось, что ее мысли существуют отдельно от ее тела. Вот сейчас, к примеру, ей в голову пришла мысль забраться в квартиру Савельевых при помощи балкона, а тело, в частности, ее ноги, привели ее снова в прихожую.
Марина, как и многие больные шизофренией, знала о своей болезни. Особенно осознавала это в моменты просветления. Вот как сейчас. Но потом эти два пограничных состояния (между здоровьем и душевной болезнью) сливались, и она чувствовала себя необычайно сильной и энергичной.
Минута — и она уже стояла на своем, заваленном снегом, балконе и пыталась при помощи старой крышки от бака, которую принесла из кухни проложить себе дорогу. Она, орудуя крышкой, как лопатой, вскоре расчистила ровно столько, чтобы подойти к перегородке, разделяющей ее балкон с савельевским. Но потом вернулась домой: замерзла. Накинула старенькую беличью шубку, натянула шерстяные гамаши и как-то очень просто, нисколько не боясь сорваться виз, перелезла на соседний балкон. Хотела вернуться за крышкой, чтобы почистить и этот балкон от снега, но передумала, и, утопая по пояс в пухлой ледяной стекловате (таким ей показался снег), вдруг остановилась в нерешительности перед балконной дверью. Она забыла, что на дворе зима и что балкон заперт изнутри. Ведь последний раз она перелезала таким образом летом, ночью, когда Савельевы уехали на три дня к друзьям на дачу.