– Я никогда не хотела тебя исправить. Никогда. По крайней мере, не в том смысле, о котором ты говоришь.
– А в каком?
– В то время я просто хотела, чтобы ты смог полюбить меня в ответ.
– Несмотря на все мои трещины?
– Не говори так, – попросила я, испытывая ту же боль, что и всегда, когда думала, как складывалась его жизнь поначалу.
– Это правда, Джорджия. Ты должна смириться с тем, какой я. Как это сделал я сам.
Его голос звучал так тихо, что мне пришлось наблюдать за его губами, чтобы не пропустить ни слова.
И снова я почувствовала шевеление среди лошадей. Кто-то легонько толкнул меня в спину, затем еще раз – сильнее.
– Калико хочет, чтобы ты подошла ближе, – выдохнул Моисей.
Я шагнула к нему. Калико снова меня подтолкнула, пока между нами с Моисеем не осталось всего несколько сантиметров пространства. Калико протиснулась головой мимо моего плеча и тихо фыркнула, от ее дыхания прядки вокруг моего лица закачались. Глаза Моисея расширились, но дыхание оставалось спокойным, а руки, ласково держащие мои ладони, не дрожали. Затем Калико обошла нас и прижалась телом к спине Моисея. И замерла с опущенной головой и полуприкрытыми глазами. Моисей ощущал ее спиной, но не видел. Тогда я почувствовала трепет в его руках и наблюдала, как он сглатывает и смотрит мимо меня на Сакетта, топтавшегося поблизости. Он тоже подошел ко мне со спины и прижался боком, оказывая мне поддержку. Они с Калико замкнули нас в круге среди теней быстро сгущающихся сумерек, охраняя своими массивными телами и отгоняя хвостами мух.
– Можно кое-что спросить? – прошептала я. Мое сердце стучало так быстро, что я боялась, что Моисей чувствует вибрацию в моих руках.
– Конечно, – так же тихо ответил он.
– Ты когда-нибудь любил меня?
Может, это и несправедливый вопрос, когда нас окружают два детектора лжи весом по пятьсот килограмм каждый, но я больше не могла держать его в себе. – Я любила тебя. В глубине души я знаю, что ты в это не верил. Не верил, что это возможно. Но я любила тебя.
– Джорджия.
Мое имя прозвучало из его уст подобно стону, и из моих глаз полились слезы, быстро стекая по щекам в попытке освободиться от нарастающего давления в моей голове. А затем Моисей обнял меня и притянул к себе, словно черпал силу от стоящей позади него лошади.
– Почему ты не бросала меня? – выдавил он. – Я столько раз говорил тебе уйти, но все тщетно. Ты не давала мне покоя. И я ранил тебя. Из-за меня мы оказались в этой ситуации. Ты знаешь, что я потерял всех, кого любил? Всех. Только я начал надеяться, что с тобой все может сложиться иначе, как умерла Пиби. Это лишь подтвердило мою правоту. Я не хотел подпускать тебя к себе. Я был в психлечебнице, Джорджия! Три месяца! Я не хотел, чтобы это как-то отразилось на тебе. И я не пытался причинить тебе боль. Я не вернулся, потому что пытался спасти тебя… от себя! Как ты не понимаешь?