– Теперь его отпустят? – спросила я.
Родители и шериф удивленно посмотрели на меня. Казалось, они вообще забыли о моем существовании.
– Даже не знаю, – уклончиво ответил шериф.
– Моисей мой друг. Возможно, я его единственная поддержка в мире. Он не убивал Кэтлин. Так почему его не отпустят домой?
Каждое слово буквально источало мои эмоции, и родители ошибочно приняли их за посттравматический стресс. В конце концов, я впервые столкнулась со смертью лицом к лицу.
– К сожалению, у него нет дома. Хотя я слышал, что Кэтлин завещала ему все свое имущество. Но, насколько мне известно, Моисей совершеннолетний и может сам о себе позаботиться.
– Он не в больнице. У него не было никаких травм. Так где же он? – требовательно поинтересовалась я.
– Я точно не знаю…
– Все вы знаете, шериф! Где он?
– Джорджия! – мама похлопала меня по руке и попросила успокоиться.
Шериф Доусон надел свою шляпу и снова снял. Он выглядел встревоженным и явно не хотел ничего мне рассказывать.
– Он в тюрьме?
– Нет, нет. Его перевезли в Солт-Лейк-Сити, в другой медицинский центр. Он в психиатрическом отделении.
Я уставилась на него в смятении.
– Это больница для душевнобольных, Джорджия, – ласково объяснила мама.
Родители хладнокровно встретили мой изумленный взгляд, а шериф Доусон резко встал – видимо, все происходящее выходило за рамки его обязанностей. Я тоже невольно поднялась – мои ноги подкашивались, желудок скрутило от тошнотворного чувства. Мне удалось спокойно дойти до ванной и даже запереть за собой дверь, прежде чем меня стошнило кусочком маминого пирога, который она всучила мне по приходу шерифа. Этот пирог натолкнул меня на мысли о Кэтлин Райт и транквилизаторах.
Моисей
– Расскажи, пожалуйста, что значат эти рисунки.
Я тяжко вздохнул. Передо мной сидела доктор азиатской наружности в оливковом свитере и очках – вряд ли она в них нуждалась, но они придавали ей важный вид. Женщина смотрела на меня исподлобья и приготовила карандаш, чтобы делать заметки о моем психическом расстройстве.
– Поговори со мной, Моисей. Так будет легче нам обоим.
– Вы хотели, чтобы я рассказал, что произошло в доме моей бабушки? Вот, пожалуйста. – Я показал рукой на стену.
– Она мертва? – доктор принялась рассматривать сцену смерти моей бабушки.
– Да.
– Как она умерла?
– Я не знаю. Когда я вернулся домой утром, она уже лежала на кухонном полу.
Мне стоило догадаться, что она скоро умрет. Все признаки были у меня под носом. Накануне ее смерти я видел, как он увивался вокруг Пиби, – мертвый мужчина с ее свадебной фотографии. Мой прадед. Он дважды стоял прямо за ее правым плечом, пока она дремала в кресле. Еще я видел его в среду: он находился за ее спиной, пока она раскатывала коржи, а я собирался, чтобы поехать к старой мельнице и закончить демонтаж. Он ждал ее.