– О чем разговор, Александр Павлович, – давайте я брошу, – эка, какое дело, ну, сробел солдатик, с кем не бывает.
– Ну, тогда с богом, Иван Парфенович! – и я демонстративно остался на месте.
Стрельцов спокойно выдернул кольцо и запулил лимонку прямо в центр чучел, все грохнуло штатно.
Я опять поднял руку, в знак того, что показ окончен. Рас махнул мне рукой, – мол, подойди. Я оставил возле пулемета Стрельцова и пошел к «гостевой трибуне» – то есть, пригорку, застеленному коврами с ковровыми же подушками. Меня стали о чем-то спрашивать, но больше про пулемет, к счастью, никто не заметил заминки с гранатой, наверно решили, что так и нужно.
Потом было подписание договора и пир горой. Я посидел немного за общим столом, почти ничего не ел, а потом улизнул и отправился спать. Ночью мне приснилось, что я беру гранату, она взрывается и я оказываюсь в московской больнице без кисти руки и никто ко мне не подходит. Проснулся в холодном поту, нет – это сон, в лагере тихо, только время от времени перекликаются часовые.
Потом был путь назад, доехали без проблем. Нас уже заждались, где это мы четвертый день гуляем, ответил: «Пьянствовали» и почувствовал, что поверили. Вечером мне сказали, что у ворот меня дожидается давешний разбойник, ну, тот, что дорогу показывал до Харара.
Вышел и узнал Хакима, пошли с ним ко мне в кабинет, попросил Ефремыча приготовить нам кофе и что-то принести поесть с ужина, только не свинину.
– Откуда у нас свинина, только баранина, – ответил денщик, – надоела уже, каждый день она.
– Ефремыч, вот пойдем в поход, опять на консервы сядем, так тебе здешняя баранинка по ночам сниться будет.
Пока Хаким ел, отошел с Ефимычем в сторону и попросил узнать, есть ли место переночевать проводнику, рас его выгнал и у него ни копейки за душой.
Потом поговорил с Хакимом, узнал что «заложил» его третий телохранитель, Саид. который оказался очень даже разговорчивым, просто при «немом» языки развязываются и люди болтают свободнее – немой ведь никому не скажет. Теперь Саид получил местечко мелкого начальничка – шума, где-то в дальней провинции. Хакима же выгнали и никто его на работу не берет, надо ему отсюда выбираться и заново пристраиваться.
– Хаким, а зачем тебе куда-то пристраиваться, иди на службу ко мне. Сколько тебе рас платил? Это в месяц? Как! За год!?
В общем, договорились за 150 талеров в год при моих харчах.
– Только в Хараре тебе делать нечего! Поедешь в Россию? В Петербург – столицу посмотришь, дальние края. Денег тебе дам на дорогу, а чтобы время зря не шло – помню про твою беду: сделают тебе новое лицо, только это долго, может, полгода, а может, год будут делать