Но Ариэль не думала, что поведение этой небольшой птицы юного возраста следует интерпретировать как проявление неуважения. В её словах не было осуждения. Лишь восхищение и интерес. Вероятно, ей прежде не доводилось видеть русалок. С тем же успехом девушка могла оказаться морским слизняком или демоном, и чайка всё равно задала бы ей тот же самый вопрос.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась у неё Ариэль.
– Джона, – ответила птица, слегка поклонившись, когда Флаундер перевёл вопрос девушки. – Но... если вам всё-таки представится возможность поговорить с моим прадедушкой, он, вполне вероятно, будет упоминать меня под ошибочным именем – Джонатан. Джонатан Ливингстон. Порой он немного путается в словах.
Ариэль улыбнулась, подумав о том, что это очень похоже на Скаттла.
– Почему бы тебе не рассказать царице всё, начиная с самого начала, Джона? – предложил Флаундер.
Тогда чайка поведала им историю о том, как они с прадедушкой посетили оперу и какое впечатление она на него произвела. Птица рассказала, как они слетали к замку, проследили за Ванессой и им открылась правда о том, что царь Тритон ещё жив. Её рассказ был лаконичен и содержал только факты: никаких громоздких описаний, длинных диалогов или личных наблюдений. Девушка диву давалась, как Джона могла оказаться потомком Скаттла: «Должно быть, яйцо по ошибке попало не в то гнездо».
Мысли беспорядочно кружились в голове Ариэль, которая ещё не пришла в себя от услышанной новости.
«Отец жив! Возможно ли это?»
Хорошие правительницы сперва обдумывают новую информацию и только после этого предпринимают действия, особенно если они не имеют ни малейшего представления о том, какую пользу можно извлечь из ситуации. Неразумно делать поспешные выводы, это может привести к катастрофе – это Ариэль усвоила на собственном горьком опыте. Отсутствие голоса в данном случае было преимуществом: она могла взять себя в руки, пока решала, что нужно сказать.
– Ты действительно видела моего отца, и он жив?
– Я видела... – Джона пыталась подобрать подходящее слово, – нечто, заключённое в бутылку, к чему принцесса обращалась так, словно это был Тритон, царь морской. И прадедушка сказал, что... между этим нечто... и той сущностью, которой когда-то был царь, прослеживалось отнюдь не случайное сходство.
Ариэль слишком хорошо помнила, как выглядело это «нечто». Описание действительно напоминало её отца.
– Прадедушка подумал, что вы захотите отправиться в ещё одно путешествие, – добавила чайка почти робко. – И он просил меня передать, что он в деле; он поможет вам спасти отца.