Пока я наполняю большую тарелку тарталетками и канапе, Доминик откупоривает бутылку игристого вина, которую достал из ведерка со льдом. После нашего свидания в баре вряд ли я могу напугать его своим аппетитом, даже сейчас на его тарелке оказывается много мясных кусочков. Кто-то любит мясо! Но здесь оно во много раз лучше, чем в «Коршуне». А учитывая, что с обеда прошло достаточно времени, я мысленно благодарю того, кто трудился над созданием всех этих вкусностей. В том числе и виноделов. Вино оказывается игристым розовым, с мягкими фруктовыми нотами.
— Не знала, что вервольфы пьют вино, — говорю, когда мы располагаемся на диванах — я на одном, Доминик на том, что напротив. Видимо, тоже решает, что для ужина и разговоров нам лучше не прикасаться друг к другу.
— Мне нравится его вкус. Особенно в сочетании с мясом. Но, как ты понимаешь, голову мне оно не кружит.
— А хотелось бы?
— Не особо. — Вервольф усмехается, но скользит по мне жадным взглядом. — Рядом с тобой, Шарлин, оставаться трезвым у меня все равно не получается.
Нет, не хочу снова обсуждать мой аромат!
— Давай вернемся к разговору о тебе.
Доминик откидывается на спинку дивана и ставит бокал с вином на деревянный подлокотник, который вполне может заменить столик.
— Что именно ты хочешь узнать?
— Например, каким было твое детство.
— Насыщенным. Мои родители погибли, когда мне было пять.
Не такого ответа я ждала. Я вообще не могла представить Доминика ребенком, но сейчас его равнодушный голос резанул по сердцу. Чувствовалось, что для него это все в прошлом, но для меня это произошло в настоящем.
— Сочувствую.
— Я их почти не помню. Дед взял меня к себе на воспитание и научил меня всему, что знал сам. Он готовил из меня своего преемника, поэтому большую часть моего детства занимали тренировки — я учился драться, в обличье как человека, так и волка — и учеба. У меня были частные преподаватели, я не посещал школу с остальными вервольфами из-за того, что дед предпочитал жить в своем поместье в Робрине.
Преемник.
Кажется, об этом говорила сержант Лабрю. И мне бы сейчас спросить у Доминика, чем занимался его дед, но меня цепляет другое.
— Наверное, тебе было очень одиноко.
Я-то росла в городе, хотя и носилась с мальчишками, игнорируя куклы и фальшивые чаепития.
— На самом деле нет, — слегка пожимает плечами вервольф. — Мне хватало общения с дедом и его… подругой.
— Подругой, в смысле любовницей?
От моего внимания не ускользнула заминка Доминика. Любопытно, но я начала относиться к этому спокойнее, и теперь даже он смотрит на меня иначе — испытующе.