Губы ее дрогнули, и в конце концов, всхлипнув, она бросилась мне в объятия.
— Что случилось, моя дорогая? — спросил я, вновь поглаживая ее по волосам, что всегда доставляло мне столько удовольствия — и, вероятно, ей тоже.
— Это все Алексиус. Какое-то время денег вполне было достаточно. Мы тратили их без разбору и наслаждались жизнью. Казалось, что у нас никогда не будет никаких тревог, но потом он начал меняться. Он начал намекать на то, что является сутью супружества, — на любовь. Я пыталась обратить все в шутку, весело говоря: «Богатым хватает одних денег». Однако шли недели, и я обнаружила, что он становится все более настойчив, и мне стало ясно, что я вышла замуж за тайного одержимого — одержимого любовью. Это словно какая-то болезнь, дядя Джордж. До прошлой недели мы спали на разных кроватях, одна у одной стены комнаты, другая — у другой, разделенных тяжелым шкафом, — как любая нормальная пара новобрачных. А потом я вдруг обнаружила в комнате… двуспальную кровать. Он сказал, что раздельные кровати отчуждают супругов друг от друга. И теперь, дядя Джордж, я даже не могу назвать кровать собственной, и, когда он ложится в кровать, его рука иногда касается моей. Собственно, она пытается ко мне подобраться. Не могу вообразить, какие болезненные желания могут им овладевать. Ты не знаешь, дядя Джордж?
— Ты не думаешь, дорогая Юфросина, что тебе со временем могло бы понравиться прикосновение его руки?
— Никогда. Он все время кажется таким теплым, а я всегда восхитительно холодная. Я не хочу всего этого мужского тепла.
Я ему так и сказала, а он ответил, что я холодная… не могу тебе сказать второе слово, но оно начинается на «су» и заканчивается на «ка».
— Думаю, — сказал я, — я сумею найти решение.
— Ты думаешь, дядя Джордж, что деньги больше не связывают его со мной? В конце концов, нельзя же называть ту, с кем вместе ты тратил деньги в течение полугода, холодной сам-знаешь-что и продолжать быть с ней в денежных отношениях?
— Спокойно, спокойно, Юфросина. Как долго не будет Алексиуса?
— Это долгая поездка. Он собрался проехаться по всему юго-западу. Раньше чем через месяц вряд ли вернется.
— Тогда предоставь это мне, дорогая, и я придумаю, что можно сделать.
— Я знаю, что ты обязательно что-нибудь придумаешь, — сказала она, доверчиво подняв ко мне свое симпатичное личико. — Ты же член семьи.
Мне показалось, что это как раз дело для Азазела, и я его вызвал. Он появился, как обычно, на полке, которую я установил специально для него на уровне глаз. Как обычно, он был не готов к тому, что его вызовут, и, как обычно, без какого-либо предупреждения уставился мне в глаза и издал свой обычный пронзительный визг. Он утверждает, что всегда реагирует таким образом, неожиданно оказавшись лицом к лицу с жутким монстром, хотя он так и не объяснил, зачем ему визжать, увидев меня.